Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году

Затем мы предложили объединить местные войска с нашими, дабы привести их в надлежащий порядок. Идея состояла в том, чтобы присоединить три местных батальона к каждому из наших – Северному Стаффордширскому, Уорикширскому, и Вустерширскому. Командир каждого британского батальона командовал бы сформированной таким образом небольшой бригадой. Идея была превосходная, но она столкнулась со столькими глупыми возражениями и проволочками, что до эвакуации ее по-настоящему так и не внедрили. Я посетил военного министра и убедил его согласиться. Я встретился с главнокомандующим и получил его согласие; пять диктаторов и Армянский национальный совет также согласились, добавив множество ненужных условий; но в Баку от согласия до действия очень долгий путь, и мы достигли стадии действия слишком поздно, чтобы это принесло хоть какую-то пользу.

В ночь на 24 августа я отплыл в Энзели и прибыл туда днем 25-го. Мы окончательно заключили мир с Кучекханом, который с этого времени стал нашим единственным поставщиком большого урожая риса в Гиляне, что было крайне важно для нас в Баку. Мы согласовали обмен пленными, и капитан Ноэль наконец вышел на свободу. В связи с этим обменом пленными возник вопрос о том, является ли возвращение заключенных обязательным или зависит от желания конкретного лица. Австрийцы, которых мы взяли в плен в Реште и которые, возможно, слишком охотно сдались нам, решительно возражали против возвращения к дженгелийцам. Но Кучек-хан явно хотел что-то сообщить им и отказался отпустить Ноэля, пока мы не доставим их, так что нам пришлось передать их ему.

Это был мой последний визит в Персию, поскольку в Баку мы вскоре должны были достичь критической стадии, и мне было бы опасно отсутствовать. Поэтому я воспользовался случаем, чтобы внушить коменданту и персоналу, занимающемуся погрузкой на корабли в Энзели, что нам нужно все, что мы можем получить, а именно офицеров, солдат и припасы. Командование в Казвине теперь перешло к бригадному генералу Бэйтмен-Чампейну из индийской армии, и в том, что касается Персии, я больше ни за что не отвечал.

27 августа мы прибыли в Баку, привезя с собой еще одну партию четырехдюймовых и двенадцатифунтовых пушек и боеприпасов для вооружения нашего предполагаемого флота; хорошо, что мы смогли взять эти пушки с собой, так как отныне получить что-либо из Энзели стало чрезвычайно трудно.

Полковник Кейворт прибыл на борт для доклада и сообщил мне о турецкой атаке на грязевой вулкан 26-го числа, в ходе которой турки достигли своей цели и мы понесли значительные потери. Более подробная информация об этом событии будет дана позже. Теперь стало ясно, что турки получили необходимое подкрепление и готовятся к серьезному штурму города. Если бы мы получили какое-либо значительное подкрепление из Персии, мы могли бы с уверенностью отнестись к данному вопросу; если же этого не случится, то вопрос будет заключаться лишь в том, чтобы оттянуть окончательное падение города и принять все возможные меры ради того, чтобы, когда произойдет катастрофа, вывезти наших солдат.

Турки, разумеется, оказались достаточно сообразительны, чтобы предвидеть это, и, желая остановить дальнейшее прибытие подкреплений для нас из Персии, начали наступление от Тебриза на Казвин, надеясь, что эта угроза послужит сдерживанию любой отправки людей ко мне. Этот их ход был очевиден в течение многих месяцев, но у нас имелись трудности со сбором необходимого количества войск, чтобы встретить атаку на Куфлан-Кух – самый сильный пункт нашей обороны на дороге. Турки заняли эту позицию, и теперь перед ними лежала открытая дорога на Казвин. Они больше не делали серьезных попыток продвинуться слишком далеко в направлении Казвина, как только преуспели в своем главном замысле, заключавшемся в том, чтобы прекратить поступление ко мне подкреплений. Даже некоторые офицеры моих первоначальных войск, чьи услуги были бы неоценимы, задержались в Персии из-за сложившейся там ситуации.

Обходя на следующий день позиции с полковником Арутюновым (армянином), я был глубоко поражен общим улучшением положения городских войск. Если бы у нас было время, мы бы в конце концов сделали из них неплохих солдат. Боеприпасы, как артиллерийские, так и стрелковые, несмотря на острую необходимость экономии, зачастую расходовались впустую, и я обратил внимание армянского полковника, командовавшего правым сектором, на его артиллерию, которая стреляла, по-видимому, куда ни попадя. На что тот ответил: «Да, они стреляют вслепую, но людям в окопах нравится время от времени слышать звук своих пушек, и, если я не буду иногда давать залпы из них, они покинут окопы».