Брюхо Петербурга. Очерки столичной жизни

Таким образом, все семнадцать возов дичи мало-помалу выгружены в пять колоссальных куч высотою без малого в рост человека. Сам хозяин-кулак, привезший дичь, стоит возле воза и следит за верностью счета. Его приказчик с книжечкою и карандашом в руках отмечал число пар, вываливаемых в кучи. Кроме того, проверяется также, все ли рябчики довезены до Петербурга. В каждом возу помещается 600 пар рябчиков, следовательно, во всей партии насчитывается до 20 000 штук. Все возы перенумерованы, и в книжечке под каждым номером обозначено количество рябчиков. При разгрузке одного из возов оказалось, что не хватило десяти штук. Хозяин немало был удивлен этою оказией и обратился к ямщикам, чтобы разрешить недоумение:

– Ребята, не видал ли кто-нибудь из вас, куда с воза улетели десять рябчиков?

– Да кто ж их возьмет! Сами видели, что укупорка была цела, – ответил хромоногий мужичонка.

– Это, должно быть, кто-нибудь на постоялом дворе пошалил… – промолвил молодой парень в полушубке.

– А караульщики-то что глядели?

– Недоглядели, значит…

Факт пропажи нескольких рябчиков вызвал среди приказчиков и торговцев веселое настроение. Все смеялись, хохотали, что рябчики с воза улетели. Наконец, хозяин философски заметил, что на «нет и суда нет».

Когда рябчики были проданы, кулак вместе с торговцами пошли в ближайший трактир, чтобы вспрыснуть торговую сделку. В это время ямщики продавали свои сани-розвальни в тех видах, что не стоит все их везти обратно на родину. Половина всего количества саней была распродана, а в оставшиеся сани лошади запряжены парами и тройками.

В зимнее время все рынки и мясные лавки столицы бывают переполнены мороженой дичью, которую раскладывают на прилавки, выставляют напоказ в окна и даже развешивают на косяках дверей. Кроме того, оставляются запасы и на лето. Так, например, у одного из оптовых петербургских торговцев на нынешнее лето было заготовлено до 100 000 штук рябчиков и тетерок.

Способ сохранения дичи также заслуживает внимания. Скупивши зимою массу привозной дичи, торговец поджидает особенно морозного дня – градусов 15, а то и более. Когда наступит сильный мороз, рабочие ставят чан или ведро с холодною водою на дворе, затем берут рябчика, погружают в воду и кладут на снег на открытом воздухе; потом берут другого рябчика, погружают в воду и тоже кладут на снег и т. д., пока не переберут всю дичь. Когда после первого погружения в воду вся дичь остынет, ее погружают второй раз, третий и т. д. до тех пор, пока каждый рябчик не оденется довольно толстою ледяною коркою, которая и служит превосходным предохранительным средством от разлагающего влияния воздуха. Корзины с замороженною дичью сохраняются в особых ледниках, причем их прикрывают сверху рогожами, а с боков – снегом или льдом. Один комиссионер-англичанин ежегодно отправляет из Петербурга в Лондон до 100 000 рябчиков.

Летом курятная линия на Щукином дворе представляет иное зрелище.

Когда войдете в эту курятную линию – направо и налево возле каждой лавки вы заметите бесчисленное множество разной величины деревянных клеток, битком набитых домашними птицами. Вокруг клеток на земле насыпан корм.

Воздух оглашается беспрестанным криком петухов и индюшек. Воркование нескольких сотен голубей сливается в один общий гул. Летом разную домашнюю птицу привозят в столицу живьем, зимою – в колотом виде. Разная живность доставляется в Петербург из подмосковных губерний. Особенно в этом отношении славится деревня Ракитина Епифановского уезда, крестьяне которой занимаются разведением огромного количества домашней птицы: кур и гусей они скупают по деревням своего уезда, а также и в Воронежской губернии; сами же разводят гусей и уток и продают приезжим прасолам. Эти последние для помещения скупленной птицы устраивают трехэтажные клетки таких размеров, что на каждой телеге может поместиться до 500 штук разной домашней птицы. Впрочем, гусей в таких клетках не возят, но в сентябре месяце их гонят стадами, с обрезанными крыльями, прямо на Москву, где их режут и значительную часть отправляют в Петербург. Для перегона гусей из Епифани до Москвы требуется 20 дней, а для доставки в телегах – 6 дней.

Ракитинское птицеводство ежегодно простирается до следующих размеров:

Обыкновенно домашняя птица привозится в столицу в особых корзинах с решетчатыми отверстиями по бокам. В каждом вагоне устанавливается до сотни корзин. С Николаевского вокзала корзины с курами и цыплятами свозятся на Щукин двор, где они и устанавливаются целыми грудами в ожидании своей дальнейшей участи. В летнее время в курятиной линии кипит лихорадочная деятельность. Каждая лавка устроена в два этажа. В нижнем происходит торговля разного рода дичью: тетерками, рябчиками, утками, курами, гусями, цыплятами и даже голубями; верхний этаж скрыт от глаз любопытных: здесь режут дичь.