Брюки мертвеца (ЛП)

Аэропорт нацистской эпохи, говорят, был самым большим зданием в мире — суровым, внушительным, мрачным и красивым. Гигантские ангары неправдоподобно изгибаются под консольной крышей без колон. В нелетную пору, в основном, его сдают в аренду, и одним из крупнейших арендаторов является Полиция. Два полицейских с автоматами смотрят на нас с каменным выражением лица, когда мы заходим в здание; наши карманы забиты пакетиками с кокаином. Мы находим офис со стеклянным фасадом и видом на большую арену и сцену. Кроме полиции здесь находится орган управления движением в Берлине и центральный офис потери имущества. Тут еще детский сад, школа танцев и один из старейших в городе театров. Мы наблюдаем за приезжими рейверами, которые беспорядочно бродят по арене, светясь от восторга в этой странной утопии, которую местные жители воспринимают спокойно.

— Неплохое место, — признаюсь я Клаусу, который практически меня не замечает. Теперь, когда фестиваль идет, кажется, он забросил общение и превратился в фашистскую пизду, раздавая приказы напрягшимся подчиненным. Иду проверить кое-что, пока арена наполняется, пробираясь сквозь гуляк. Худенький молодой парень играет интересный сет, такого я раньше никогда не слышал. Мне нравится. Я направляюсь в будку диджеев, узнать, могу ли я поговорить с ним, когда он закончит, и тут я вижу, что тут нет виниловых деков. Юарт. В этом месте нет диджейских виниловых деков. Блять. Я понимаю, что забыл договориться об этом.

Я на панике спешу обратно в центр управления. Сколько раз я повторял Карлу, что ему нужно идти, блять, в ногу со временем. Все, что я получал в ответ, это пожатие плечами и бурчание о том, что «мы что нибудь придумаем» — как правило, во время того, как он делает следующую дорожку кокаина. Эмили и Конрад, наверное, даже не вспоминали бы о своих SD-картах и наушниках, если бы я постоянно не бегал за ними, но они из другой эпохи. Вина моя, хотя я должен был упомянуть об этом в райдере.

Я раньше не имел дел с Клаусом, и говорю ему о нашей проблеме с виниловыми деками. Он смеется мне в лицо:

— У нас не бывало диджейских виниловых дек больше десятилетия!

— Вообще ничего нет, ни на одной из сцен?

Он смотрит на меня, будто я поехавший, медленно мотая головой.

— Блять. Что мне делать? — раздражение вынуждает меня публично афишировать мое беспокойство. Большая ошибка. Никогда не показывай свою неуверенность или страх в этой игре. Держи все в себе.

Промоутер пожимает плечами:

— Если ты не можешь играть, то и мы не можем играть. Кто-то другой выйдет.

Карл, слоняясь возле длинного бара, замечает этот диалог и подходит. Подонок уже сверкает от кокаина. По крайней мере, это делает мой следующий вопрос Клаусу лишним.

— Марк, ты менеджер, так?

Я точно знаю, куда это ведет, но моя жизнь состоит в том, что надо играть в эту утомительную игру.

— Так.

— Так, блять, управляй. Найди сет диджейских виниловых дек. Эта миссия не может быть невыполнима в Берлине. Все же до гига еще много времени. Теперь я пройдусь по территории фестиваля, выпью пару напитков, и найду, кто отсосет мне. Всегда любил немецких пташек.

Я подавляю свой гнев на него, да, и на себя. Мало что можно выиграть в этом бессмысленном споре, да и я там уже бывал. Как бы раздражительно не было это признавать, но пиздюк прав. Это моя работа — решать проблемы, а сейчас у нас огромная проблема. Но я не могу поверить этому ебаному бесполезному педриле.

— Диджеи не пользуются винилом с момента, когда Джон Робертсон был за «Хибс». Если бы вы не объебывались с ебанного 11 сентября, вы бы это прекрасно поняли. Вот почему у тебя руки, как у ебаной обезьяны. Ебаное USB — это все, что тебе нужно. Скидываешь свой сет на флешку, нажимаешь плей и машешь своими кулаками в воздухе, как тупой придурок. Это диджейство сейчас. Догоняй и не надоедай!

Конрад и Эмили кажутся более дружелюбными; они вместе работают в студии, это хорошие новости. Хотя я обеспокоен секретностью относительно этого трека. Надеюсь, толстый хуила не обсуждает новый контракт с кем-то еще.

Он подходит, втянутый в нашим конфликт, и качая головой, злорадно хихикает:

— Очень непрофессионально.

Карл отвечает с надменным презрением:

— Другие могут быть окей с этим дерьмом, бро, — говорит он мне и даже не смотрит на мою голландскую звезду, — это не диджейство, не для меня, — поет он в свою защиту. Но скрывает тот факт, что он смущен. Карл ежедневно как рыба без воды, и я точно знаю, как хуево бедный подонок себя чувствует.

Я ухожу с площадки на улицы, пытаясь поймать ебаный сигнал мобилы, чтобы найти магазин музыкального оборудования, что почти невозможно с миллионной толпой вокруг, все на телефонах. В конце концов, на экране телефона появляются полоски. Я судорожно листаю страницы, ищу что-то вроде торговой зоны, но похоже, что рядом ничего в радиусе многих миль. Небо темнеет, начинается морось. Я подавлено слоняюсь, прохожу через большой блошиный рынок.

Я не могу в это поверить.