Брюс. Дорогами Петра Великого

В эту-то пустыню и упёрлись дивизии Алларта и Вейде, перейдя Днестр в районе Сорок. Генерал Алларт не решился сразу идти через пустынный край в Яссы на соединение с Шереметевым, а принялся вместо этого укреплять Сорокскую фортецию, выдержавшую в своё время, при короле Яне Собесском, долгую турецкую осаду. Правда, валы старой крепости полуобвалились и заросли травой, но зато сапёры открыли знатные подземные погреба для хранения пороха и бомб, через Днестр быстро были наведены два понтонных моста, солдаты углубили и почистили ров, споро исправили разрушения на валу. Генерал Алларт, хотя и был выходцем с прусской службы, почитал себя учеником славного французского фортификатора маршала Вобана. Как учёный генерал-инженер, Алларт полагал, что без сильных фортеций на Днестре, обеспечивавших ретираду и служивших тыловыми базами для войск, нельзя начинать кампанию в Молдавии.

— У великого Вобана была своя система крепостей, а я создам на Днестре свою систему фортеций! Без сильных тет-де-понов* нам нельзя входить в Молдавию. Думаю, это понимает и старый лис Шереметев — неслучайно он застрял в Яссах и ждёт царского повеления! — разъяснил Алларт генералам и адъютантам свою стратегическую аксиому. Впрочем, даже если бы он и вздумал двинуть свои войска к Яссам, то не мог это сделать из-за нехватки провианта. Даже сухарей осталось у солдат от силы на три дня, а в Яссах, как писал Шереметев, «тоже было зело голодно».

В результате остановки Алларта русская армия в самом начале кампании оказалась разделённой на две части и её авангард под командой Шереметева и Михайлы Голицына, оказавшись без поддержки главных сил, как бы повис в воздухе. Это было очень опасное положение, прибывший в Сороки со своей дивизией Аникита Иванович Репнин настаивал на скорейшем подкреплении авангарда. Алларт не соглашался. Меж генералами начался спор, который они так и не смогли сами решить. Все ждали царя.

Пётр меж тем вместе с Екатериной осматривал крепость Каменец и знаменитое ущелье-колодец реки Смотрин. Глубина того ущелья завораживала, сказывали, многие самоубийцы падали в тот колодец.

— Встречался я в Лондоне с одним приезжим из Америки, — рассмеялся сопровождавший царскую чету Яков Брюс. — Так вот, он говорил, что там в Скалистых горах есть такие же ущелья: бросишь в реку камень, а всплеска не услышишь, глыбь!

— Так то Америка, горы, а здесь кругом степь и вдруг этакая пропасть... Ой, не могу! — У Екатерины закружилась голова, и она отшатнулась на царские руки.

Пётр поддержал сильно, надёжно, спросил ласково:

— Высоты испугалась?

В ответ получил признание: похоже, она снова на сносях. Но когда стал уговаривать уехать в Москву для спокойствия, Екатерина нежданно заупрямилась:

— В сей поход сам Бог меня посылает! И чувствую, буду в сём походе я тебе потребна! Мне о том сон был!

Как старый моряк, Пётр был суеверен: о сне расспрашивать не стал, а Екатерину взял с собой в поход.

Словно улучив час его прибытия в армию, со стороны молдавской степи показалось огромное пыльное облако, которое постепенно перемещалось к сорокской фортеции. Генерал Алларт, приняв облако за приближающуюся татарскую орду, приказал солдатам своей дивизии встать во фрунт на крепостных валах, и горнисты уже протрубили тревогу, как вдруг из облака вынеслись пропылённые всадники. Впереди всех скакал, небрежно помахивая треуголкой, лихой генерал-кавалерист Ренне.

Ренне ещё не успел отдать рапорт царю, как всё разъяснилось: из облака послышалось блеяние огромного стада — это драгуны Ренне пригнали в Сороки шесть тысяч овец. Чего-чего, а мяса отныне войску хватало!

— Славный подарок к моему приезду! Спасибо! — Пётр от души обнял лихого кавалериста.

В тот вечер, впервые за много дней, в русском лагере загорелись костры и солдаты получили горячую пищу.

— Вот приехал господин бомбардир, Пётр Алексеевич, и всё поправил!

Идя на военный совет, Пётр слышал, как весело переговаривались солдаты у костров. Эта солдатская вера обнадёжила боле всяких политических расчётов.

Военный совет был собран в доме коменданта фортеции, занимаемом генералом Аллартом. Адъютанты учёного генерала аккуратно развесили карты, укрепили схемы и таблицы.

Алларт, высокий, сухопарый пруссак, педантично разъяснял свою систему, выговаривая резко, с обычным своим высокомерием:

— Господа, Совет! Я учредил ныне в Сороках отличный тет-де-пон, укрепил фортецию и обеспечил тем вход в Молдавию с севера. Теперь потребно занять Могилёв-Подольский и сделать там ещё один тет-де-пон. Так, создав вход в Молдавию с востока, мы получим систему крепостей и можем, опираясь на оные, спокойно поджидать турок на Днестре и дать им генеральную баталию у любого тет-де-пона!

— Но Бендеры, батенька мой, тоже, чаю, у турок преизрядная фортеция! А повяжут нам турки руки под Бендерами долгой осадой, так визирь и ударит нам с тыла, как король Каролус под первой Нарвой. Что тогда? Ведь шведский король ныне сам при турках обретается. А он горазд советы давать! — заметил осторожный Аникита Иванович Репнин.