Брюс Ли. Я никогда не сдамся

В Гонолулу — корабль прибыл туда 17 мая — Брюса встречали два актера кантонской оперы, друзья отца. Они познакомили его с богатым китайским меценатом, господином Танем. «С ним мы сразу нашли общий язык, словно знали друг друга вечность, — писал Брюс. — Он изучает бокс в стиле хунг и любит национальное искусство. Он завидует моему мастерству в вин-чунь и надеется, что я смогу остаться на Гавайях дольше, чтобы научить его. Более того, он хочет найти школу, в которой я мог бы преподавать». В качестве приветственного жеста молодому человеку господин Тан пригласил всю компанию в лучший китайский ресторан Гонолулу. Брюс был изумлен: «Одна тарелка супа из акульих плавников стоит 25 американских долларов! Я попробовал это блюдо впервые и думаю, что вряд ли мне еще когда-нибудь удастся отведать такой деликатес за баснословные деньги».

Всегда общительный, Брюс даже на корабле завел нескольких друзей. «В нашей каюте жили два американца. Оба изучали право. Мы постоянно болтали, — писал он. — Еще я встретил старшего брата моего школьного друга, господина Чана. Большую часть времени мы проводили вместе. Он изучает чойлифут, а также проявляет определенный интерес к вин-чунь». Брюс даже завел дружбу с членами экипажа, на которых произвел впечатление. Они попросили его обучать пассажиров первого класса движениям ча-ча-ча. «Мое занятие длилось всего пятнадцать минут, после чего мы спускались на нижнюю палубу. Там нас учили надевать спасательные жилеты. Очень нудно!»

Несмотря на открытый характер Брюса и старания его семьи, его переполняли чувства одиночества, беспокойства и расставания. «Дражайшая Перл, с момента моего отъезда я очень скучаю по тебе, — писал своей возлюбленной павший духом молодой человек. — По ночам я не могу уснуть. Я достаю все фото, которые ты мне дала, и часами смотрю на них. Я люблю тебя».

17 мая 1959 года, спустя восемнадцать лет после того как покинул Америку, Брюс «Встряхнуть и взбудоражить Сан-Франциско» Ли вернулся в страну, где родился. Юношу, одетого в темный костюм, светлый галстук и солнцезащитные очки, в доках встретил Цюань Гин Хо, друг отца. Он работал в Мандаринском театре (с тех пор переименованном в Театр Сунь Сын), где Хой Чен выступал в Сан-Франциско в 1940 году. Брюс должен был на лето остаться у господина Цюаня, а затем переехать в Сиэтл, чтобы закончить среднюю школу.

Когда они вышли из доков, господин Цюань с возбуждением начал рассказывать о достопримечательностях местного китайского квартала — района, полного ярких красок и неоновых вывесок. Чайнатаун на юге граничил с деловым районом, на востоке — с домами докеров, растянувшимися вдоль залива, на севере — с итальянским кварталом и на западе — с элитными особняками Ноб Хилл. Можно только вообразить, насколько дезориентированным чувствовал себя Брюс в этой миниатюрной копии Гонконга. Китайские продуктовые магазины, рестораны, где подают китайское рагу, сувенирные лавки и богато украшенные театры — все казалось таким знакомым и в то же время немного отличалось.

В крошечной квартирке господина Цюаня, расположенной по адресу: Джексон-стрит, 654, Брюс обнаружил, что все удобства представляют собой односпальную кровать, втиснутую среди других предметов мебели. Ванная и кухня, расположенные дальше по коридору, были общими для всех жильцов. Несмотря на то что в Гонконге ему и другим тринадцати членам семьи приходилось тесниться, это пространство вгоняло в депрессию и навевало клаустрофобию. По крайней мере, дома у него были слуги. Брюс испытывал шок: после богатства Третьего мира он очутился в бедноте Первого.

Господин Цюань устроил Брюса официантом в ресторан «Кум Хом», который находился прямо через дорогу от их квартиры. Брюс, единственной работой которого до этого были съемки в кино, быстро доказал свою непригодность для индустрии услуг и едва продержался неделю. Для его характера лучше подходило преподавание — оно позволяло ему проявить обаяние и продемонстрировать весь свой талант. Однако китайскую публику Области залива Сан-Франциско интересовало не древнее искусство кунг-фу, а новейшие движения ча-ча-ча — танца, которым они повально увлекались.

Уроки танцев проходили в «КиЭмТи Билдинг», отелях «Клермонт» и «Лемингтон», а также в многочисленных залах Сан-Франциско и Окленда. «В группе нас было тридцать человек. За занятие мы платили по доллару, — вспоминает Хэрриет Ли, одна из его учениц. — Он показывал нам разнообразные движения. Они совершенно отличались от того, что мы уже знали. Все его обожали. Он постоянно шутил, был настоящим шоуменом».

В перерывах между занятиями он поражал учеников демонстрациями техники вин-чунь. Одним из тех, кто был просто ошеломлен его талантом, был Джордж Ли, сорокалетний машинист из Аламеды. «Я никогда не видел кого-то столь быстрого. Черт возьми, я никогда и подумать не мог, чтобы кто-то мог двигаться с такой скоростью».

После урока Джордж отвел Брюса в сторону и спросил, тяжело дыша:

— Что это был за стиль?

— Вин-чунь, — расплылся в улыбке Брюс.