Когда мой Кот вниз головою идёт по крыше голубой, его не хвалим мы с тобою: вдруг ловкость лапочек даст сбой?Причудливая тень пантерья, вписавшись мастерски в витраж, дворовый рай даря доверьем, в дворцовый обратит мираж.Оставим взоры смотровые!Через прозрачный сурик крыш, бойцовски напружинив выю,Кот в борщ пикирует, как стриж.
Экзерсисы
Говорит цветочек бедный:«Не срывайте вы меня!Для чего вам я, столь бледный в лучезарном блеске дня?»
* * *
Дождь зачастил. Мы, слава Богу, дома. Не серный и не огненный пока.Как той, изъела соль мои бока.И, Лот, избегнем казни ли Содома?
* * *
Воспою морщинистые камни, маскулинность их мускулатур: словно огромадный старый тур греет обочь древа сон свой давний.
* * *
Что делает кузнечик? На солнышке живёт, ножонкою стрекочет, травиночку жуёт.
* * *
Льнянка нежно доживает жизни праздничный кусок, а крапивница живая пьёт её лечебный сок.
* * *
Обрили царевен, убили, а всё улыбались, как мы: ведь Бога они не забыли в предвестии гибельной тьмы.
* * *
Марину я пережила.Хоть толику бы в этом толку! Ах, ведать бы, когда умолкну, так веселее б зажила!
* * *
Кого-то завидишь — поманишь из хатки приветной рукой. Словечко сама себе скажешь — как если бы друг дорогой.
* * *
Страсть соловьев — колибри жизни, чьим целованьям несть конца, не угрызаясь укоризной, подглядывала днесь с крыльца.
* * *
Слезинка каждая — где льды за день оттаяли немного — дыханьем влажным молодым, как Атман, раскрывает Бога.
* * *
На пиршество вечерних солнц уже не поспеваю. Снова закат, минуя горный лес, свершает свой балет ледовый.
Тимофею
Живу на лунном берегу среди цветов и трав, молчу великую тугуо том, кто так не прав.Не буду плакать — стану петь на лопнувшей струне, с любовью на тебя смотреть, пусть ты в другой стране.
Словечко о добром соседе
Говорят мне, что не отдыхаю: приезжаю в отпуск — и стираю, мою, чищу, драю, колочу, пол мету полынью — дух лечу.Для чего ж тогда мои закаты, скал граниты розовые — латы нежного возлюбленного леса?Для чего левкои в сердце лета?Кто-то в медитации впадает.Кто — колодец вырыл, как Одаев: ренессанса русского не ждёт — он своей водицы нам даёт.
Словечко о милом Луи
Не знаю, как быть, от усталости сердце лечу цветистой травой в розовато-сиреневой дымке, нисколько, никак не умею побыть невидимкой — проведывать милых заглазно, подобно лучу.Стучусь по домам. Где покормят, чтоб слаще был сон? Вон козу доят — ах, не ту же ли, впрочем, ослицу, успешно родные тогда заместившую лица, когда с нею некогда странствовал Стивенсон?..