Бродячая музыка

...А на самом-то деле я живу в Крыму,
в раскалённой, ласкаемой солнцем Алупке,
и в кусту лавровом

, дриадном дому, провожу сиесту, отдыхая за сутки.

Перед этим, раньём, по косым лучам,

прорезающим зелень, ракушечник, лавки,
я бегу, каучуком подошв стуча
по каштанам упавшим, к фруктовым лавкам.

Там пушистые персики и дюшес

пе-ре-крикивают конуса кукурузы охряной,
а вдали за базаром виднеется лес,
где идёт дозреванье снадобий пряных.

Моей родиной древней гордится не зря

пестротканый, яркий народ караимы.
А нырять там можно аж до декабря,
если вы, разумеется, богохранимы.

* * *

Сон плавает на дне, под потолком,
сочится лампа светом золотушным,
и мне во сне не страшно и не скушно,
и горло не теснит холодный ком.

Заброшу музыку, из города уйду,

и сброшу барахло, и в воздух кинусь.
Верхушки сосен раздирают спину
за то, что я не их держу в виду,

а только встречь плывущую звезду.

* * *

Простите, фройляйн Смерть, не поспеваю.
Вы столь проворны — не угнаться, мню.
Поспешность не ко времени, и Вам ли
бежать, уподобляясь пацанью?

Понятливость моя — о, несомненна:

я вслед ползком, Вы — рысью на коне.
Спешу, лечу к Вам — присно, нощно, денно,
ну подождите, дайте руку мне!

Лёгкий закон

Свидание — это эпиграф к разлуке.
Глазастая лирика прячется в буке.
Сверчок несуразно прекрасно поёт.
Ребристые страхи поджали живот.

Ребристые радости выперли брюхом.

Спасённая музыка прядает слухом.
Живёт, сумасшедшая, шумно дыша.
Реальная сплошь душа.

А я не дыша выживаю в концерте.

Порой помертвею на чьей-то игре.
Но вовремя вспомню о смерти.
И встрепенусь гореть.

Хотя все свидания — это разлука.

И лирик вмурован в бетонного буку.
Но громко сверчок живёт.
И радость как рожь растёт.

Жестокий роман-с

В лесу повстречалася с другом,
он в щёгольских синих штанах,
и в хате — сказал — ждёт подруга:
«А я и не пел, что монах».

Так други от нас отпадают,

уж больно узорчат ремень...
Пойду, даст воды мне Одаев,
и много окрест деревень.

Поэту № N

Этот малый ужасный Пьеро
с чёлкой пепельной и печальной.
Он с усильем подъемлет перо,
чтобы странные рифмы звучали.
Скорбно носит на ляжках худых
он расплющенные джинсы
и слагает прекрасные стансы,
только некому праздновать их.

Его Пьеретте