Бродяга

У Лехи были закатаны рукава и на руках я увидел те же тюремные татухи, что и у меня.

— Вместе сидели? — озвучил свою догадку.

— Ну да… Паш, а чего, совсем все хреново?

— Хреновей некуда, Леха. Пойдем, перетрем.

* * *

Наступил вечер, а я все бродила по квартире, словно искала пятый угол. Бармалей расхаживал за мной, изредка помахивая хвостом.

К списку моих проблем добавилась еще одна — я не знала, где моя машина. Ни ключей от ласточки, ни ее саму я не увидела. Пришлось даже во двор выйти, чтобы посмотреть, но так и не нашла.

Пару раз порывалась позвонить Павлу, чтобы отвез меня к тому сугробу, в который я въехала, но тут же одергивала себя.

Не нужны ему мои проблемы. У самого — выше крыши.

Пришлось напрягать коллег и с помощью эвакуатора мою кормилицу все-таки доставили домой.

Повреждения оказались незначительными, но чтобы отремонтировать слегка помятый бампер все равно нужно ехать в сервис, а у меня не было сил даже на это.

Снова поднялась температура и я, наглотавшись таблеток, легла в постель. Правда, долго лежать не смогла и снова принялась сновать туда-сюда.

Плакать больше не хотелось, но не покидало ощущение, что меня лишили чего-то важного и это отнюдь не ласточка…

Вот зачем, спрашивается, я подобрала его? Зачем приволокла в свой дом?

Идиотка.

А еще было отчего-то страшно.

Я боялась не того, что увидела в глазах Паши, когда он схватил меня за горло. Я боялась саму себя.

То, что я чувствую — страшно.

Потому что на какое-то мгновение в его объятиях я всерьез задумалась о том, чтобы сдаться.

Отказаться от своих убеждений и наплевать на его жену.

И это очень плохо.

Пережившая предательство, я знаю, что чувствует женщина, которой изменил муж. И такого не заслуживает никто.

Никогда не стану третьей.

Никогда не буду участвовать в предательстве.

Только в этом я уверена, пока нахожусь одна.

Стоит Князеву появиться рядом и я теряю себя.

Именно поэтому будет лучше забыть о нем.

Не впускать в свой дом, не отвечать на звонки и даже через дверь не говорить с ним.

Рано или поздно он наиграется или вспомнит все… И тогда вернется домой. К своей жене.

А я…

У меня есть мама, Бармалей, ласточка, и никто мне больше не нужен.

Главное, не забыть об этом, когда он придет.

— Так, значит, я не изменился? — с недоверием смотрел в глаза Кабанову и понять не мог, какая же сука на самом деле врет?

Или я и сейчас злобный мудак, просто не замечаю этого?

— Да нет, — Леха закурил и, прищурившись осмотрел меня сверху вниз. — Ну, на счет отдельных частей тела — это не ко мне. Сам понимаешь, мы друзья, а не любовники, — сам же и заржал от своей шутки.

А я вот веселье друга-неизвестного никак не разделял. Хреновее с каждым днем. Я задницей чую, что не так тут что-то. Ну, в самом деле, не мог же я стать абсолютно другим человеком?! Или мог?

— Я имею ввиду не внешность. Повадки, разговор. Какие-нибудь привычки. Что-нибудь изменилось?

Леха сокрушенно покачал головой, видимо, отмечая для себя, что я таки поехал. Причем окончательно.

— Паш, ты курить хочешь? — протянул мне дымящуюся сигарету и с интересом уставился, ожидая моей реакции.

— Да нет… Не хочу, — запах дыма действительно раздражал.

— Это хорошо, — Леха забрал сигарету и крепко затянулся. — Потому что ты и раньше не курил.

— Да иди ты нахрен со своими смехуечками, — я в сердцах глотнул горячий кофе и обжег себе все небо. — Твою мать!

— Вот! — Кабанов оживился. — Ты и раньше так разговаривал, а без кофе и дня не проживешь. Так что, да, ты все тот же Князь, которого я знаю уже пятнадцать лет.

Касательно своего рода занятий я не был удивлен. Хоть и оказалось, что оружейная компания всего лишь прикрытие. Не вышел я на легалку, как подобные мне ребята. Лишь маску примерного гражданина надел.

В принципе, я и раньше не сомневался, что бошку мне раскроили не мимо проходящие гопники. Но теперь все потихоньку вставало на свои места.

Кабанов рассказал все «от» и «до». Наверное, если бы у меня была мать, она и то поменьше знала бы о моей жизни.

Всю юность я провел по малолеткам. Начинал с мелких краж в одиночку, а к двадцати пяти годам уже имел солидный опыт и звание бродяги*

Позже занялся делами посерьезнее и даже стал законником*, кем и являлся, пока не женился на Нике.

Ворам запрещено иметь семью. Тот, кто решит нарушить этот непреложный закон лишается «короны» или вообще отправляется на кладбище, что и пытались со мной сделать не единожды, судя по шрамам от ножевых и словам человека, которому я доверял, как себе.

Да и сейчас верю.

Будь он сукой, не знал бы обо мне всего.

— Так, значит, я женился на Нике не из жалости, а просто потому, что хотел уйти на вольные хлеба?

— Совершенно верно, Паш. Я не знаю, чего тебе там наплела твоя овца, но тебе всегда было наплевать на нее с высокой колокольни.

Что ж, это многое объясняет и, не смотря на то, каким уродом я был и что делал, мне ее не жаль.

Если лезешь в штаны к такому мудаку — будь готова ко всему.

А она знала.

Все понимала и один хрен носилась за мной.

Может, конечно, сейчас во мне пытается себя оправдать тот самый Князь, но впервые за все время я с ним согласен.