Бродяга

С трудом отодвинула комод от двери и, пошатываясь, побрела к входной двери.

Повернула щеколду и обнаружила свой телефон на полке для обуви.

Странно…

Я вроде в комнате его видела утром…

Открыла новое входящее сообщение и снова заревела.

«Не отпущу тебя. Моя!».

* * *

У меня окончательно поехала крыша. Иначе, как объяснить то, что я вытворил? Да даже в голову не приходило, что я так могу!

Тем более, со своей Моськой…

Да я готов был ее трахнуть!

Причем, без какого-либо согласия с ее стороны.

В тот момент что-то черное и вязкое поднялось из глубин и «нового» меня не стало.

Ебучий урод, тот, что живет во мне, хотел причинить ей боль.

Подмять ее и пометить собой, своим запахом.

Заставить быть моей, а если будет сопротивляться — сломить.

Чтобы не смеялась так надо мной.

Чтобы не смела о другом даже подумать!

А еще, «он» зверски хотел крови.

Найти ту мразь, что трахает мою женщину и уничтожить. Размазать, как вонючего жука, перед этим лишив его яиц.

Напугал ее, дуреху, до чертиков. Да что там ее, сам себя напугал.

И я не знаю, как и чем это объяснить. Просто понять не могу, отчего переклинило и такое случается все чаще, стоит мне о ней хотя бы подумать.

А если с мужиком Наденьку поймаю?

Откуда мне знать, что не озверею и не убью ее?

Мне срочно нужен хороший мозгоправ. Уж не знаю, что он там будет делать, в башке моей больной, но так продолжаться не может.

Зашел домой (домой ли?), и сразу к зеркалу в полный рост.

Смотрю на себя и…

Ничего.

Опять и снова — нихрена.

— Кто ты, мудак ебучий?! — замахиваюсь кулаком на свое отражение и застываю.

Позади меня стоит та, что зовет себя женой.

— Ты что-то сказал?

— Нет.

Стаскиваю с себя одежду и бросаю ее на пол. Замечаю, как округляются глаза Ники и снова пялюсь на себя. Вернее на свою расписную «раму».

Внимательно осматриваю каждую татуировку, а их на моем теле херова туча. Проще сказать, где нет. На ногах и в паху нет. Все остальное забито.

Странно, что я знаю значение каждой из них. В основном, все тюремные, обозначающие силу и авторитет. Образ Богоматери, звезды на плечах и купола на спине. Воровские метки. Только ворам в законе запрещено иметь жен. Соответственно, от дел отошел. Ну или с воровскими завязал и пошел в «свободное плавание».

Хоть убей, не помню о себе прежнем ничего.

Словно непроницаемая толстенная стена в сознании, разделяющая двух людей. Меня и его, того ублюдочного маньяка, что чуть не изнасиловал мою Наденьку.

— Я тебя бил? — обращаюсь к Нике и она нервно так смеется.

— Было пару раз.

Да, мать же твою, Князь!

— Пару раз? — переспрашиваю, как будто количество выписанных бабе пиздюлей может как-то сгладить мое отношение к себе прежнему.

Какого хера тогда я сейчас так отрицательно отношусь к этому? Раз позволял себе раньше подобное…

Мне кажется, или я, как телка, пытаюсь себя оправдать?!

Пиздец полнейший.

— Ну да, два раза. Первый на свадьбе, второй — перед твоим уходом.

Не хило так.

— Поподробнее, — практически рычу на нее и Ника медленно отступает к стене.

— На свадьбе за то, что я… тогда коксом баловалась, а тебе это категорически не нравилось. А второй… В общем, я сама виновата. Да ты не переживай. Это пощечины были, только и всего, — беззаботно пожимает плечами, как будто не о ней сейчас речь идет.

— Второй раз за что?

Она вздыхает и, оперевшись спиной о стену, растягивает полные губы в странной ухмылке.

— Мы немного повздорили и я тебе влепила пощечину. Ты ответил. В принципе, этого и следовало ожидать. Ты всегда был… Очень вспыльчивым и жестким. И я знала, за кого выхожу замуж.

Так значит, вспыльчивым и жестким. Ну да, я так-то заметил.

Когда Надю приревновал и наказать хотел.

— Ты врала мне, что мы любили друг друга, — стою все так же — к ней спиной, и смотрю в отражение.

— Какая теперь разница?

Да, действительно, никакой.

Абсолютно все равно любил ли я ее или хотя бы симпатизировал. Сейчас нет ни того, ни другого.

— Ты останешься на ночь?

— Да.

Она нервно задевает прядку волос за ухо и отходит от стены.

Приближается ко мне и обнимает со спины.

— Давай, я закажу что-нибудь покушать и мы просто проведем этот вечер вместе? — проводит пальцами по моей груди и слегка царапает кожу длинными ногтями. — Если бы ты помнил… То знал бы, что я очень люблю секс с тобой. Трахни меня, Паш… Как ты умеешь трахни.

А может и правда это то, что мне сейчас нужно?

Поставить ее раком, чтобы не видеть лица, нарисовать в подсознании Наденьку и оттрахать?

Смешно даже.

Мне, взрослому мужику, законная жена предлагает перепихон, а я как целка жую сопли.

— Иди сюда! — хватаю ее за руку, разворачиваю и толкаю к дивану. — Раком встань!

Она задрожала и на секунду мне показалось, что боится, но стоило посмотреть в ее заблестевшие глаза, полные похоти, стало понятно — потекла.

А что, может не так все и хреново было в прошлой жизни?

Ну не нравится она мне сейчас, но как-то же жил с ней. Сомневаюсь, что меня кто-то принуждал к этому.

Она тут же выполняет мою просьбу и встав на колени, упирается руками в спинку дивана.

Задираю подол халата, одним рывком сдираю с нее трусы и расстегиваю ширинку.

И все.

Есть эрекция, присутствует возбуждение.