Бродяга, Плутовка и Аристократ

— Дело пойдёт быстро, — заговорил Фарль. — Если нам палки в колёса вставлять не будут…

— Это ты о чём? — непонимающим тоном издала Роза.

— О проблеме, которая быстрым шагом приближается, — ответил, указав на Гришу.

Григорий подошёл к Розе со спины и нежно положил руку на её голову. Он приятно улыбнулся, но зло окинул взором друга. Тот притупил взгляд.

— Я, пожалуй, оставлю вас наедине, — произнёс Фарль и удалился в спешке.

— Здравствуй, Гриша, — сказала Роза.

— Здравствуй, мама. Подала заявление, как понимаю? — она кивнула. — Обыграли же вы меня, словно котёнка какого-то.

— Ты ещё молодой, привыкай к поражениям. Гриша, ты, правда, не союзник мне? — обеспокоенно выдала.

— К сожалению, это так. Хотел бы я, чтобы это было иначе, но увы наши взгляды слишком расходятся.

— Это всё воспитание Симона. Я уверена, он заложил такие Богу неугодные мысли. Классовая система, разделение, стены, — перечисляла она. — Это всё так ужасно, разве тебе кажется по-другому?

— Может, и ужасно, но это единственный способ держать человечество в узде, — холодно ответил он.

В этот момент ей показалось, что перед ней стоит молодой Симон, который также твердил про истинность этого общества. Он и одет был подобно ему.

— Но это не Симон мне внушил, не думай, — продолжил Гриша. — И борюсь я, не за идеи Симона, не за аристократов. Я борюсь за будущее всего человечества. То, что я хочу совершить, не имеет ничего общего с ним.

— Тогда объясни… расскажи, чего хочешь?

— Реформ, мама. Реформации всего. Начиная от человека, заканчивая классами. Я хочу создать такой мир, где дети, вроде нас, не будут страдать по вине взрослых.

— О чём ты?

— Я и Нейт страдали по вине неблагочестивых взрослых, которые отошли от добродетели. Воспользовались статусом, чтобы добиться своих целей. Что Гильмеш, что Галланд — всё одно. Взрослые втягивают в свои разборки детей, отчего те лишаются права на счастья.

— Это так… ты всё правильно говоришь. В таком случае я не понимаю, почему ты отстаиваешь общество, которое дозволяет это.

— Почему ты винишь общество? Ты отрицаешь его, но всё равно поступаешь точно так же. В ЧЁМ ЗДЕСЬ ВИНА ОБЩЕСТВА, ТЫ МЕНЯ СКАЖИ?! — вспылил неожиданно.

— Что значит, я поступаю так же?!

— Ты впутала Лотти, — успокоился он. — Сама сделала то, что сделали Симон и Николай. Засунула маленькую девочку в свою общину, задурила голову идеями, заставила её жить в мире взрослых проблем. Нет… это даже не взрослые проблемы, это твои личные притязания. Так ответь мне, мама, чем ты отличаешься от того же Симона?

Роза замолчала, острые слова Гриши задели её.

«Я-я?.. Почему Гриша так говорит? Я всегда хотела лучшего для моих ребятишек. Закладывала в них лишь самое хорошее и светлое. Как он может сравнивать меня с этим манипулятором?»

— А то, как ты нас растила… ты думала, я не узнаю эту систему воспитания? Точно так же образовательный процесс построен в школе Фауста Гильмеша. Ты взращивала поколение политиков, общественных деятелей, чтобы они сделали то, что не смогла ты. Яркий пример Фарль и я. А Нейт вообще уникальный случай. Даже Лотти способный лидер, поэтому ей всегда удавалось следить за детьми. Это я не говорю про её поразительные навыки в сфере бизнеса. Я верю, что ты любила всех нас. Но твоя любовь приправлена личными мотивами.

— ТЫ НЕ ПРАВ! Я никогда не опустилась бы до того, чтобы использовать детей!

— Признай это, мама. Ты такое же порождение системы, против которой борешься. Уничтожив её, ты ничего не добьёшься. Мир, созданный испорченными взрослыми, не будет счастливым. Поэтому я один, мама. Чтобы самолично изменить всё, не прибегая к помощи безвинных. Прямо, как ты когда-то. Ты была одна против всех, ты была сильной. Сейчас же ты блёклая тень той самой Розалии Бунтующей. Ты пропагандист, который лишь взвалил тяжелую ношу на нас… как и все вы.

— Хватит! Прошу, не говори таких ужасных вещей. Я же тебе, как мать!

— Ты и есть моя мама, — сказал, обняв. — И именно поэтому я прошу тебя отказаться от этой гонки. Доверься мне, и я создам мир, где мы все будем жить счастливо. Не упорствуй, я умоляю, — его руки задрожали. — Одно дело бороться с Фарлем, но совсем другое с тобой. Я не хочу быть твоим врагом. Не заставляй меня идти против семьи… это тяжело.

Она оттолкнула его:

— Да, это, правда, тяжело. Но, как и ты, я не отступлюсь. Коль станем врагами, значит, такова воля Божья. Я шла к этому годами, и не могу так просто уйти с намеченному пути. Теперь это не только моя личная прихоть, это желание многих тысяч! Равность людей — это человеческое право!