Бродяга, Плутовка и Аристократ

Он усадил его и Мили на скамейку, а сам метнулся в приют, где стащил несколько сладких булочек и чай в термосе. Мужчина смиренно принял подарок и начал есть. Его тело было худым, очень изнеможённым, а живот урчал так громко, что становилось жутко. Как бы Гера не старался заглянуть под капюшон незнакомца, то видел там лишь тень. Словно не было у него лица вовсе, только пустота. Но это было и неважно. Юношеское лицо с веснушками светилось, всякий раз как незнакомец откусывал булочку.

— Береги свою семью, — внезапно сказал он. — Она суть одна из важных ценностей жизни.

Его голос был прерывист, казалось, он болен. При дыхание он хрипел и иногда кашлял, да так сильно, что искривлялся.

— И ты больше не теряйся, — добавил незнакомец, погладив Мили по голове.

— Надо же не боится! — воскликнул Гера. — Вы, видимо, добрый человек, Мили у нас в этом деле чуткая.

— Ты чего штаны просиживаешь?! — кричала Лотти на бегу.

— Да тут человек один. Он Мили нашёл…

Он обернулся в сторону незнакомца, а того и след простыл. Будто и не сидел здесь никогда.

— Какой… ещё… человек? — спросил запыхавшийся Стёпа.

— Да тут только что был…

— Такой высокий, босой и в лохмотьях? — встряла Лотти.

Гера кивнул.

— Знаешь его?

— Неа, никогда не видел прежде. Да и не представился он, но по тому как говорил на человека из Церкви похож. Ну-у, или на просто сильно верующего. Я ему еды дал, и вот он пропал.

Лотти взяла Мили на руки и заговорила с ней:

— Сильно перепугалась, милая?

— Да вообще нет, — ответил вместо неё Гера. — Спокойна, как удав, была.

Вскоре эта история забылась, отошла на второй план перед, действительно, важными вещами. Впрочем, и жизнь того бродяги осталась неизменной. Он всё-так же оставался в своём вечном пути. В нём не было ни цели и ни смысла, но перед ним даже сама жизнь и собственное «я» утрачивали значимость.

— Скажи, Натан. Когда это всё прекратится?

«Никогда. Я был, есть и буду»

— Не лги. Тебя не было, и не факт, что есть и будешь. Ложь путь к скверне… Ложь путь к скверне, — его заклинило.

«Я и есть воплощение скверны. Неужели ты думаешь иначе? После того как я… нет, вернее, мы сотворили?»

— Я не знаю… не знаю… не знаю… не знаю… ЗАТИХНИ! — выкрикнул он посреди улицы. Я ничего не делал скверного… ничего.

Прохожие от него шарахались, пытались обходить стороной, однако детям было интересно: «С кем разговаривает этот дядя?».

«Отрицая самость, ты сведёшь нас в могилу»

К вечеру он дошёл до одной из церквей в 11 квартале. Весь день он пробродил так… беседуя. Бродяга развалился на ступенях и уснул. Осень только началась. Днём погода оставалась жаркой, но вот ночи уже холодали. От резкого понижения температуры он проснулся. Начал растирать руки и ноги. Они были красные, все в маленьких гнойных ранках, ступать на такие было сродни прогулки по тысячам игл. Так или иначе мужчина встал и пошёл дальше под взором луноликого.

Такое же свети́ло смотрело сейчас и на Григория. Но тот в отличии от бродяги удобно расположился в поместье Зайн Такира.

II

— Вы уже успели обсудить с отцом мою просьбу? — спросил Гриша, стоило Сатори войти в кабинет.

— Твоя прямолинейность поражает, — ответил он, сев в кресло. — Дай хоть отдохнуть успеть.

— Прошу прощения. Профессиональная привычка.

Кабинет Сатори для деловых бесед больше походил на гостиную. Там был камин, удобные кресла напротив. Посетителей со всех сторон окружали книги и приятные картины. Всё это создавало нужную атмосферу. Легкий треск дров расслаблял, позволял мыслям течь плавно и магическим образом располагать собеседников. Сатори специально сделал кабинет таким, чтобы проще было вести переговоры.

Зайн Такира разлил виски. Аристократы чокнулись стаканами. Гриша не допил до конца, напиток показался ему горьковатым. Виски Сатори отличался от того, что он привык. Менее изысканный и более черствый. Такой не посмакуешь.

— Что Вы делаете? — спросил Кол Галланд, когда Сатори начал ему подливать.

— Ты же не допил… Ах, не обращай внимание. Я всегда забываю, что это традиция лишь нашей семьи. Понимаешь, если кто-то не допил, это знак, что ему понравилось и нужно добавить. Так уж воспитывали.

— Интересная традиция. Что-то такое я читал о традициях бывшей Азии. Не знал, что они сохранились в наше время. Занятно.

— Ты, действительно, в первую очередь ученый, — посмеиваясь, подметил Зайн Такира. — Аж глаза загорелись.

Оба рассмеялись. Сатори откинулся на кожаную спинку, вглядываясь в искры пламени.

— Ты меня удивил, Григорий. Я даже и думать не мог, что меня обыграют, как котёнка. Сначала меня это разозлило, но я отходчивый. Всё-таки это был спор, который я проиграл.

— Как Ваш отец? Говорят, ему нездоровится.

— Отец стар, ему сложно вести дела с той же хваткой, что прежде. Но тем не менее я поговорил с ним о союзе с Кол Галландами. Он согласен, но с некоторыми оговорками. Финальное решение по особо важным вопросам будет оставаться за нами. Какого рода вопросы описаны в договоре, можешь ознакомиться.