Бродяга. Путь ветра

– Игры закончились. Мне известно твое Имя. Истлей, Мариэль!

Для такого удара не нужны ни движения, ни слова. Просто мысль – и, конечно, знание Имени. Потому-то и используется он крайне редко – свои истинные Имена маги берегут пуще зеницы ока. И уж конечно – не сообщают их соперникам перед Испытанием.

От него нет защиты – почти нет, особенно когда лежишь навзничь, и руки заняты бесполезным оружием...

Поднялся ветер, подхватывая серое облако, множеством изодранных клочьев взвившееся над головой Йеннара. Сладковато запахло гниющей плотью – как на уроках некромагии.

Вихрь метнул серые клочья в лицо Мари, легко смяв наспех сплетенный щит.

А потом произошло невозможное: обдав могильным холодом ее лицо, ветер тлена ринулся обратно, к ее врагу, обволакивая и поглощая его.

– Не-ет! Не меня!.. Ее!.. Я приказываю! – донеслось из облака. Потом голос сменился воем, сорвавшимся в стон и хрип.

Послышался шум падения тела – точнее, костей, обтянутых остатками плоти.

Мари судорожно сглотнула, отворачиваясь – то, во что превращало человека тление заживо, видеть не хотелось.

Почему так вышло?

Он ведь верно назвал ее Имя…

Времени на размышления ей не дали. Весь Остров неуловимо сместился, небо померкло – языки темного пламени, веющего не жаром, но ледяным холодом, вздымались вокруг, образуя огромный купольный зал. Вместо мокрого песка и прибоя – черные мраморные плиты пола, исчерченного багровыми знаками и письменами. Место, на котором стояла Мари, было девятигранной площадкой, приподнятой над полом. Одна из граней примыкала к невесть как оказавшемуся здесь береговому утесу, который заметно вырос и потемнел. На остальных гранях стояли алые и черные свечи в причудливых подсвечниках. «Жертвенник», – похолодела Мари. Она много читала и слышала об обряде, знала, что и за чем будет происходить – и все же ей захотелось оказаться где-нибудь очень и очень далеко...

* * *

– Ты вольна уйти, когда пожелаешь: не в наших обычаях принуждать кого бы то ни было. Даже врага – хотя мы с тобой и не враги… пока. Я просто прошу тебя: задержись еще на пару минут. Можно?

Эти слова прозвучали за спиной у Мари, когда она, готовясь выскользнуть из Убежища, коснулась дверной ручки. Оглянулась: в коридоре стояли все трое – Линн, Гленна и встрепанный спросонья Тьери. Мари почувствовала себя виноватой.

– Я… – начала неуверенно, не зная, что говорить дальше.

– Мы знаем, – махнула рукой Гленна, успокаивая. – Жаль, ничем помочь не можем.

Она не хотела уходить. Но знак – странное кружево хищных линий меж ключиц – не давал ей покоя. Сначала возникла тупая тянущая боль, потом – жжение, через несколько дней ставшее просто невыносимым.

– Твой хозяин недоволен, – развел руками Линн. – А пока ты ему принадлежишь, мы можем для тебя сделать только одно. Отпустить.

– Иди – куда и когда хочешь, главное – после того момента, когда ты вошла сюда, точнее – когда Тьери тебя принес, – пояснила Гленна.

– Он... Ну, тот, кто проложил вашу Дорогу – он что, настолько властен над временем? – поразилась девочка.

– Он вообще-то его создал, – спокойно ответил Линн. – Как и все остальное…

Дверь отворилась – прямо на вечнотенистую площадь перед ее Храмом. Вдали замирали отголоски прощальных гонгов – только что завершился обряд проводов ночи, который Мари всегда пропускала, уходя на гору…

Мари очень хотелось поскорее добраться до безопасности, до своей кельи... Потому, попрощавшись, она быстро шагнула в дверь – и не слышала, как Линн говорил Гленне: