Бродяги Севера

Все выше и выше поднимались Светлячок с Молниеносным по узкому ходу и наконец вышли на огромное ледяное плато на вершине горы. Они стояли высоко над морем и над равниной, куда спускался широкий ледниковый склон. Мир вокруг купался в свете луны и звезд. Молниеносный коротко проскулил, будто вознося небу благодарственную молитву за спасение, подполз на брюхе к краю ледяного утеса и заглянул вниз. Светлячок улеглась рядом, прижавшись к нему теплым, мягким телом. В ее глотке родился низкий воркующий звук, который загадочным образом выражал и понимание, и надежду, и окончательное утверждение права, данного ей от природы. А затем она принялась очень нежно зализывать кровавую рану на плече Молниеносного.

И Молниеносный, глядя на равнину внизу, больше не ощущал пустоты и холодной бесприютности своего мира, ибо наконец обрел наследие, которое передал ему далекий предок через двадцать поколений волков. Дух Скагена восторжествовал. Чудо случилось, и мир Молниеносного изменился навсегда.

Глава XI

Самая могучая из всех сил природы, сила, более мощная, чем наводнения и штормы, сила, углубляющая долины и сглаживающая горы, – это ледники. Они, словно скульпторы, создают рельеф континентов. Основная миссия ледников окончена. Тысячи лет они ползли по Земле – медленно, неуклонно и неостановимо, подобно тому, как небесные тела движутся по своим орбитам, – и обустраивали ее для жизни человека. Они вырыли озера и изменили русла рек, раздробили и перемешали горные породы. Они потрудились на славу, выступив в роли божественного орудия в завершающем акте Сотворения мира.

На берегу океана, где миссия ледников теперь ограничивалась тем, чтобы каждое лето поставлять ему многотонные айсберги, располагался Уссисуйи – Ледовый Клин – огромная плавучая гора льда, неохотно поверяющая океану свои последние, ревностно хранимые тайны.

Обращенная к океану сторона Уссисуйи имела изломанные края и изобиловала огромными пустотами и глубокими разломами – во время летних штормов в них глухо рокотал прибой, и от нее же с ужасным грохотом, похожим на взрывы, откалывались и медленно уплывали в океан глыбы и горы льда. С противоположной стороны от этого потрепанного и избитого морем края Уссисуйи был ровным, как столешница.

Сейчас на его вершине рядом с Молниеносным стояла собака белого мужчины и белой женщины. Каждый изгиб изящного тела шотландской овчарки нес на себе отпечаток красивой и благородной породы, а сама она являла собой живое воплощение мечтаний и странной тоски, которая отличала Молниеносного от волчьих собратьев.

Воспоминания Светлячка о прежней жизни были все такими же яркими. Казалось, только вчера она ощущала ласковое прикосновение нежных рук женщины, живущей за тысячи миль к югу отсюда, женщины, на лице которой читались глубокая печаль и гордость, горе и любовь в тот день, когда хозяин уплыл на большом корабле, забрав с собой Светлячка. К той женщине устремлялись ее заветные мечты. Где-то далеко хозяйка жила, ждала и звала ее!

Стоя бок о бок с Молниеносным, Светлячок тихо заскулила, тоскливо, неуверенно. От звуков ее нежного голоса мускулы Молниеносного напряглись и стали твердыми как сталь. Это был его мир. Он понимал его, он знал, что жизнь в нем означает непрестанную борьбу. Всю свою жизнь он сражался и убивал. И он хотел снова подраться с кем-нибудь прямо сейчас! Это желание бурлило в его крови. Его обуревала жажда геройства, он был подобен юному кавалеру, сопровождающему робкую красивую девушку сквозь толпу грубых мужланов. В эти первые часы медового месяца его переполняли чувства, ему хотелось отличиться, показать себя. А в его мире продемонстрировать свою отвагу означало сразиться с кем-нибудь до победного конца. Драка с Вапуском была не в счет, там Молниеносный только оборонялся. Гордо подняв голову, он пружинистой и решительной походкой прошелся перед Светлячком. Весь вид его говорил: «Посмотри на меня, Светлячок! Я не боюсь никого и ничего на свете. Я превзойду всех прочих волков и в драке, и в беге. Только скажи, и я вернусь и одолею самого Вапуска!»

И Светлячок смотрела на него. Она была очарована этим диким и великолепным зверем, который гордо вышагивал перед ней. Она подбежала к нему, одобрительно тявкнула и тоже уставилась в белую пустоту.

В жилах Молниеносного забурлила кровь. Больше всего ему хотелось, чтобы прямо сейчас подвернулся какой-нибудь удобный случай себя проявить. Он возвратился к лазу, через который они со Светлячком выбрались на поверхность Уссисуйи, и зарычал. Его бы сейчас обрадовало даже появление белого медведя.