Броманс

Из Сэмми, как из сдутого шарика, выпустили злость и досаду. Буркнув:

— Ну ты даешь! — она подскочила и большими шагами направилась из библиотеки. Унося на спине слова Клары:

— Делай, как я говорю! Результат будет, вот увидишь!

Пронесшись через весь стадион, расталкивая играющих и огрызаясь на ругательства, Сэмми добралась до трибуны. Отшвырнув сумку, рухнула на ступеньку.

Клара сдурела, точно! Нет бы предложить что-нибудь дельное… Ладно-ладно, она уже предлагала до и ее не послушали, но могла бы и сейчас… Вот посоветовала так посоветовала! Как будто у них с Лоу может быть что-нибудь кроме дружбы, как будто она когда-нибудь вообще о подобном думала…

Внезапно вспомнилась «драка» на крыше психушки. Ну ладно там была горячка боя и вообще ненормальная обстановка. Во всех смыслах ненормальная. Да мало ли кто о чем думает! Иногда мысли совершенно дурацкие сами в голову так и лезут! Например, о том, что она взяла и как-то незаметно для себя влюбилась в Хиро…

Проклятая Клара заставила представлять сцены. Разные. Как она обнимается с парнем возле того самого книжного стеллажа. Вдыхает теплый, манящий, оглушающий запах. Целует. Гладит татуировку под левой ключицей…

Ах, черт! Сэмми ожесточенно принялась тереть и без того горящие щеки.

— Эй, Коултер!

— Ну чего еще?! — вскинув голову, рявкнула Сэмми

Прямо в лицо парню, с которым только что целовалась.

Хоть и мысленно.

Странно, что Хиро от нее не шарахнулся: лишь изогнув бровь, поправил лямку сумки на плече.

— Вижу, брат все-таки всучил тебе браслет?

— Чего? — ошарашенно глазевшая на него Сэмми взглянула на свое запястье: задравшийся рукав открыл бусины антиёкаевского амулета. — А. Ну да.

Это у него что, теперь улыбка такая?

— Заботливый какой!

Мало что соображающая сейчас Сэмми согласилась и с этим. Наверное, Хиро показалось, издевательски. Красивые его губы дернулись.

— Не понимает, что никому ты на фиг не нужна! Даже оборотню!

Развернулся резко и пошагал прочь. Сэмми, моргая, смотрела ему вслед. Это что сейчас такое было? Для этого он и подходил — гадость сказать? Со вздохом выпрямила ноги: те мелко дрожали, как будто она только что пробежала с десяток километров, а не сидела на холодной ступеньке стадиона.

* * *

Уже второй день тетка бродила по дому какая-то задумчивая, даже ворчать стала вдвое меньше. Сэмми начала приглядываться с подозрением — уж не заболела ли — как опекунша призвала ее «для важного разговора». Через четверть часа Сэмми влетела в свою комнату, громко хлопнув дверью. Так кончается почти каждая их более-менее продолжительная беседа, но в этот раз тетке не было до воспитательного процесса. И самой Сэмми — тоже.

Потому что объявилась Тина.

Ее мать.

Позвонила позавчера, сообщила, что будет в Рэдвуде проездом и хочет повидать дочку.

Ну надо же! Ни с того ни с сего вспомнила вдруг, что у нее дочь имеется!

Когда Сэмми озвучила эту мысль, тетка начала говорить, что мать, возможно, изменилась, наконец повзрослела, взялась за ум. Казалось, опекунша пытается убедить в этом саму себя. Саманта не обязана проводить с Тиной целые дни — никто же ее не освободит от школы (в первый раз Сэмми была с этим согласна), просто вести себя вежливо и послушать, что ей мать скажет…

— А что она может сказать? — фыркнула Сэмми. — Не собираюсь я ее слушать! И вообще встречаться!

Взлетела по лестнице, не слушая окликов. Хлопнула дверью и рухнула на кровать.

Нарисовалась! Ждали ее тут! Соскучилась, видите ли, по своей малышке! Знать не знает, что «малышка» давно уже на пару голов выше ростом! Да мать вообще ничего о ней не знает! Ни разу за все эти годы не написала, ни позвонила. Встретит свою дочь на улице и не признает. Да и она — тоже.

Пободав лбом подушку, Сэмми полежала еще и нехотя сползла достать из-под кровати старую пыльную, украшенную наклейками коробку: там хранятся детские сокровища, которые она давно уже переросла, но выкинуть все ещё жалко. Не жалко — некогда! — тут же поправила себя Саманта, достав конверт со старыми распечатанными фотками. Вот она сама года в три, потом в семь. То щербатая, то зубастая, но везде неизменный взгляд исподлобья. Волчонок… Вот с матерью. Вот крупный снимок Тины. Пару раз разорванный и пару раз склеенный. Помнится, как к груди прижимала и рыдала по ночам в голос. Надеялась, что мамаше каким-то телепатическим образом передастся ее горе и то, как она скучает… Смех, да и только!

Сэмми в очередной раз попыталась найти родственное сходство и в очередной раз не нашла. Уж не перепутали ли ее при рождении в больнице, и вместе с неизвестным отцом у нее в анамнезе имеется еще и неизвестная мать? Тина Коултер — куколка, как не посмотри. Разве что в очертании рта есть что-то общее. Но если у Тины губы изогнуты капризно, у нее самой — презрительно. А, к чему это ворошить? Разве для того только, чтобы опознать женщину, если та все-таки заявится к ним в дом…