Бронепароходы

— Но существует одно препятствие. — Йоста Нобель, качнувшись при толчке, ухватился за борт коляски. — Из ста сорока тысяч акций двадцать шесть тысяч были изъяты советской властью. Через подставных лиц большевики могут вмешаться в работу компании. Ситуация совершенно неприемлемая. Акции нужно вернуть, иначе сделка со «Стандарт ойль» не состоится.

— Как ых вэрнуть? — спросил Мамедов, уже догадываясь об ответе.

— Обменять большевикам на документы Турберна по Арлану. Арлан для комиссаров важнее, чем возможность навредить Рокфеллеру. — Фэгрэус Эйнаровьич погиб.

— Но вы же знаете, где находятся его документы?

Мамедов отвёл взгляд. Ему не понравилось, что дело, за которое Турберн заплатил жизнью, Йоста Нобель превращает в предмет торга. Турберн работал для умножения производительной мощи человечества, а не для сбережения активов Йосты и Эмиля Нобелей. Хотя как иначе спасти дело Турберна?

— Я прывэзу докумэнты по Арлану, — мрачно согласился Мамедов.

— А я гарантирую вам щедрое вознаграждение в Стокгольме.

Хамзат Хадиевич горько усмехнулся.

Коляска выехала на пологий заснеженный берег неширокой речки. Речка ещё не замёрзла, в текучей чёрной воде блестели рассыпанные осколки луны. Серёдкин остановил лошадь. Мамедов вылез из коляски, открыл ящик на запятках и вытащил две пары рыбацких сапог с длинными голенищами.

— Это граныца, рэка Сэстра, — сказал он, подавая сапоги Нобелям. — Эё вам надо пэрэйти вброд. Здэс нэглубоко. За тэм лэсом — сторожка, гдэ вас ждут фынские погранычныки. Они доставят вас в Виборг.

— Сделка с Рокфеллером в ваших руках, господин Мамедов, — принимая сапоги, напомнил Йоста. — Прошу послужить «Бранобелю» в последний раз.

05

Катька — дурёха, девчонка, и всё тут!.. Алёшка не мог принять, что его старшая сестра уже стала молодой женщиной. Причиной этого превращения был князь Михаил, и Алёшка испытывал к нему ревнивую неприязнь. Алёшке казалось, что Михаил только корчит из себя умного и доброго, а сам и не хочет того, что имеет, ждёт чего-то другого, иного, лучшего. Алёшка сопротивлялся Великому князю и пытался соперничать с ним — благо Михаил для Катьки ни шиша не делал. А вот он, Алёшка, — делал! Например, подыскал дом!

Конечно, особенно стараться Алёшке не пришлось: эта дача находилась совсем рядом со съездом в затон и была, наверное, самой заметной в посёлке. Тесовый терем словно вскипал от резьбы наличников, на палисад свысока смотрела веранда с фигурными столбиками, над ней царственно вздымался тройной кокошник фронтона, покрытый цветущими кружевами. Обогревала дом голландская печь, и Катя с Михаилом заняли второй этаж. Разумеется, жить в уюте и тепле позвали Ивана Диодорыча, он потянул за собой Федю Панафидина, а Перчаткин незаметно переместился сам, без приглашения. В итоге на даче обосновалась вся зимующая команда буксира «Лёвшино».

Каждый день с утра все, кроме Кати, отправлялись в затон на пароход. Приводили в порядок и смазывали механизмы, счищали снег с палуб и крыши, обдирали облупившуюся краску со стен надстройки, пешнями обкалывали лёд на майне — проруби вокруг судна. Возвращаясь вечером, каждый нёс ведро воды, это был запас на предстоящий день. Катя кормила команду ужином: в декабре пермский Рупвод расщедрился на паёк для работников затона — выдал по два фунта пшена на человека, сушёную рыбу и грязную муку.

В доме Алёшка сердито наблюдал за князем Михаилом: как он говорит с Катей, как ухаживает, вообще как держится. Катька — красивая, и чего такого нашла она в этом князе? Скучный, почти лысый, и к тому же старый пень — ему недавно сорок лет треснуло… Налопался и сидит, платком усы вытирает. Лучше бы дров напилил… Хотя в бензиновых моторах он разбирается, это факт. Этого достоинства у него не отнять. Но Катьке-то на кой чёрт моторы?..

Алёшка вылучил момент, когда остался с Катей наедине, и сказал ей:

— А Роман Андреич тебя тоже любит.

Алёшка хотел намекнуть, что на Михаиле свет клином не сошёлся. Катя слегка покраснела. Она и не сомневалась, что Горецкий в неё влюблён. Сейчас, когда она каждый миг чутко вслушивалась в себя, ей казалось, что её должны любить все, ведь в ней совершается невозможное таинство.

— Ты ещё маленький, Алёша, и ничего не соображаешь, — ответила Катя. — Причина в том, что Роман Андреевич хорошо к тебе относится.

— Расспрашивал-то он про тебя, а не про меня.

Прежняя увлечённость Горецким для Кати была милым воспоминанием, однако оно приятно согрело душу. Катя поняла, что смущена, и рассердилась:

— Иди к Перчаткину, Алёшка! Никакой от тебя пользы, честное слово!

Алёшка утащился к Яшке, но обучаться мухлежу ему сейчас не хотелось. Обидно было, что Катька так цепляется за своего Михаила, хотя тот даже царём не стал. И почему это от него, от Алёшки, никакой пользы нет?..

— Яшка, подъём! — распорядился Алёшка. — Я дело придумал!

— Поздно же, Лексейка! — заныл Яшка. — Меня уже ангелы во сны влекут!..

— Давай не ври! Ангелов ещё каких-то приплёл!.. Суй ходули в валенки!

На следующий ужин у Кати были и масло, и молоко.