Броня Презрения

— Такое же хорошее место, как и любое другое, — ответил он. — Он где-то на этой земле, так что эта земля связывает нас. Мистер Вадим? — Цвейл протянул костлявую руку и сделал жест Вадиму, чтобы он принес палантин, распятие и книгу с антифоном, которые он оставил на краю канала.

— Итак, — сказал Цвейл, переворачивая страницы старой книги. — Молитва матери, за ее отпрыска, под взором Бога-Императора...

II

— Внимание, — сказал Гаунт, когда вошел в центр группы, собравшейся на городской площади. Старшие офицеры встали по стойке смирно.

— Я сделаю все быстро, потому что у всех нас есть работа, — сказал Гаунт. — Первое, напомните людям под вашим командованием, что дневные уколы обязательны. Дорден сказал мне, что было несколько тех, кто забыл обратиться к нему этим утром за противолихорадочным. Без отговорок. Пусть это войдет в привычку. Второе, Кантибл будет нашей оперативной базой, по крайней мере, на следующие несколько дней. Для нашей же безопасности, нам нужно высылать вперед поисковые группы. Улица за улицей, дом за домом, основательные поиски. Я не хочу найти вражеское дерьмо, спрятавшееся среди нас, и я, определенно, не хочу, чтобы подпольные ячейки умудрились остаться не замеченными. Подвалы, погреба, чердаки. Ясно? — Последовал хор подтверждений.

— Есть какие-нибудь признаки глюфов или проволочных волков? — спросил Гаунт.

— Нет, сэр, — ответил Макколл.

— Хм, вот этого я не понимаю, — сказал Гаунт. — В любом случае, оставайтесь бдительными. Что-нибудь странно, что-нибудь, сразу воксируйте. Убедитесь, что ваши люди поняли. Это те вещи, к которым они просто будут не готовы, или с чем смогут иметь дело. Вот почему мы привели танки. — Он учтиво бросил взгляд на присутствующих офицеров Дев Хетры, которые почтительно кивнули.

— Местные выжившие? — спросил Гаунт.

— Мы обнаружили около двухсот семидесяти людей, которые, кажется, были порабощенными горожанами, — сказал Харк. — Все они серьезно больны, истощены, и с имплантированными тварями в руках. Как ты говорил, это называется? Разрешение? Некоторые отказываются говорить, или не могут говорить. Те, кто могут, подтверждают свою преданность Императору и благословляют нас за спасение.

— Что может оказаться только тем, что, по их мнению, мы хотим услышать, — сказал Фарагут. — Нам, естественно, нужно держать их под стражей. Представители Инквизиции прибудут в течение нескольких дней. — Гаунт нахмурился. Ему это не нравилось, но он понимал, что другого пути не было.

— После обследования Инквизицией, и после соответствующих медицинских процедур, у них есть все основания ожидать освобождения, — сказал Фарагут. — Может быть, они в точности те, кем кажутся. Рабы. К тому же, есть прецедент, — подчеркнуто добавил он, — что Имперские граждане выживали на этом мире, не будучи оскверненными.

— Но мы нашли только двести с чем то? — спросил Кёрк.

— Двести семьдесят, — сказал Харк.

— Из какого населения? Тридцать тысяч?

— Около того.

— Что, во имя Трона, случилось с остальными? — спросила Кёрк.

— Сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем, — ответил Фарагут. — Или захотим узнать.

— Пункт три, — сказал Гаунт до того, как собрание потеряло нить, — кажется, нам удалось установить начальный контакт, что было нашей главной задачей, так что я скоро покину это место, чтобы последовать за ним. Макколл поведет мой эскорт. Он собран?

— Готов выдвигаться, сэр, — сказал Макколл.

— Хорошо. В мое отсутствие дирижерская палочка у Майор Роуна. Вопросы?

Примерно через час они вышли, отряд их тридцати человек вместе с Гаунтом, Кёрк, Фарагутом и Эзрой, и пошли на север. Их путь пролегал по сельской дороге через уничтоженные сельскохозяйственные зоны Провинции Ловенса в направлении маленького городка под названием Ванвиер.

День был теплым и тихим, солнце медленно ползло позади белого туманного покрова. Глубокие, скрипящие, судьбоносные звуки достигали их ушей с огромных расстояний, предполагающие, что они могут слышать эха главных битв на всех континентах, хотя Фарагут отверг это, как желанные мысли и возложил вину на происки ветра.

— Здесь нет ветра, — сказал Ларкин Бростину.

Еще одним происком ветра, возможно, было шипящее потрескивание статики, которое появлялось в воздухе время от времени, и, казалось, было связано с солнечным излучением.

Пейзаж был увядшим и мертвым. Когда-то это был пышный пахотный регион, похожий на часть страны, вокруг Инейрон Тауна, где выросла Кёрк и где у ее семьи были сельхозугодия. Ее собственные земли, уже разграбленные и уничтоженные до того, как она покинула их, возможно, сейчас выглядели так же: пыльная местность, где все еще росли только самые грубые травы и мерзкие ввезенные грибы, где усадьбы и одинокие фермы стояли пустыми и мертвыми, а сухие кости домашнего скота усеивали потрескавшуюся землю.