Bronza

Выйдя из ателье, Марк решил, что теперь-то уж можно расстаться с дядей, но тот и не подумал с ним расставаться. Личный шофер, бросив на Марка заинтересованный взгляд, распахнул перед ним дверцу машины и, не слушая отговорок (смутно напомнив кого-то своими действиями), запихнул его на заднее сиденье.

Дядя, вполне довольный собой, сообщил ему по дороге, что везет его к себе в гости. Автомобиль тем временем въехал на Эннимор Гарденс, вдоль которой располагался жилой комплекс «Кенсингтон Хаус».

Да, дядины апартаменты производили впечатление. Одна ванная комната оказалась больше всей квартиры Марка. На мгновение его неприятно кольнуло ощущение своей полной несостоятельности. Заметив тень досады, пробежавшей по его лицу, дядя предложил что-нибудь выпить. На этот раз Марк не отказался.

– Знаю, у тебя сегодня свидание… – сказал дядя, протягивая ему бокал вина, – но до вечера далеко, а мне будет приятно, если ты останешься и отобедаешь со мной, – предложил он. – Что делать тебе в той крысиной норе, где ты живешь?

Снисходительно пожал плечами, обнял за талию и увлек Марка к низкой, выглядевшей довольно легкомысленно, кушетке.

– Но мне нужно… писать статью, у меня сроки… – отчего-то смутился Марк.

– Отложи! Статья никуда не убежит… – дядя позвонил в колокольчик.

На пороге возник худой, средних лет мужчина.

– У меня к обеду гость! – сказал слуге дядя, тем самым пресекая любые возражения Марка. Слуга со словами «с вашего позволения» с поклоном удалился.

– Вижу, мое новое жилище произвело на тебя впечатление! – заметил Оуэн с улыбкой и предложил Марку переехать к нему. Поселиться в одной из гостевых комнат. Развалившись на кушетке, покачивая в руке бокал и, казалось бы, равнодушно ждущий любого ответа, на самом деле прислушиваясь к нетерпеливому биению своего сердца, мысленно подгонял брата: «Соглашайся, соглашайся, соглашайся!»

Но даже таким заманчивым доводом, как «единолично пользоваться апартаментами во время его длительных отъездов» Марк не соблазнился. Отказался. Категорически. Разве не затем, чтобы избавиться от опеки семьи, с одной мелочью в кармане сбежал он в Лондон? И считал, что за четыре года достиг многого. Из простого мальчишки-курьера стал штатным, хорошо оплачиваемым журналистом. Его статьи пользовались успехом. Ему прочили будущее талантливого писателя. А жить с дядей означало снова попасть под опеку. Нет, он не хотел терять своей независимости…

Не желая, чтобы Марк заупрямился окончательно, Оуэн не стал настаивать, уверенный, что не сегодня, так завтра или послезавтра сумеет переубедить строптивого. Потому что собирался разрушить всю его жизнь. Лишить всего. «И рядом не останется никого, к кому ты сможешь обратиться за помощью. Никого… кроме меня…» – жестом гостеприимного хозяина он радушно пригласил брата к столу.