Бронзовые звери

– Энрике? – произнес Северин.

Энрике вздрогнул, очнувшись от раздумий.

– Возможно, мне следует оставить тебя наедине с твоими мыслями, – сказал Северин, с теплотой хлопнув его по спине. – О, и не забывай запирать дверь, когда уходишь. В отеле полно детей. И лучше им сюда не входить.

У Энрике отвисла челюсть.

– Дети? С каких пор ты разрешил приезжать сюда с детьми?

– С тех пор, как обнаружил, что гораздо прибыльнее принимать семьи с детьми, – ответил Северин. Но в его голосе прозвучала натренированная отстраненность.

Северин явно чего-то недоговаривал. Энрике уже собирался открыто спросить его, но Северин откашлялся и произнес:

– Увидимся за ужином. Наслаждайся раздумьями.

– Непременно, – ответил Энрике, нахмурившись вслед торопливо удалявшемуся по коридору Северину.

В течение следующего часа Энрике изо всех сил пытался избежать размышлений и очередного просматривания артефактов в коробках, но один и тот же вопрос то и дело возникал в его мыслях.

Как он собирался отыскать свой путь?

Лайла из его снов посоветовала искать то, что наполняет его светом, но что это значило? Путешествовать по миру? Завести новое хобби?

Именно в этот момент до Энрике донеслись легкие шаги. Он обернулся, обнаружив мальчугана лет десяти, пробравшегося в галерею и теперь теребившего крылья золотой статуи киннары, мифического существа с птичьим телом и человеческой головой.

– Не трогай! – крикнул Энрике, направляясь к нему.

Мальчишка с серьезными глазами, бледным лицом и копной белоснежных волос вызывающе уставился на Энрике.

– Почему?

Энрике открыл, а затем закрыл рот. По какой-то причине мальчишка напомнил ему Зофью, словно его окружало золотое сияние и аура упрямства. А любопытство этого мальчишки, странным образом, напомнило Энрике его самого. Он знал, что на территории Эдема можно было найти множество чудес. И если этот мальчуган оказался в галерее, значит, предпочел провести время в библиотеке, вместо того чтобы резвиться на улице в лучах яркого весеннего солнца.

Энрике едва не поморщился, вспомнив, в какие переделки попадал в возрасте этого мальчика.

– Тебе крупно повезло, что у меня нет tsinela, – пробормотал он.

Мальчуган нахмурился.

– Нет чего?

– Забудь, – со вздохом ответил Энрике.

Мальчишка насупился, и Энрике вспомнил, что у него тоже бывало такое выражение лица, когда он ждал, что кто-то начнет его ругать. Он терпеть не мог нотаций, предпочитая, чтобы ему просто все объяснили.

– Ты знаешь, насколько это древняя статуя? – спросил Энрике, указывая на золотую киннару.

Мальчик покачал головой.

– Ей, по меньшей мере, семь тысяч лет.

Глаза мальчика округлились. И почему у детей такие большие глаза? Энрике не понимал, зачем продолжает все это рассказывать.

– Хочешь… подержать ее?

Мальчик оживленно закивал.

– Отлично, – сказал Энрике. Он достал запасную пару перчаток из кармана. – Очень важно с особенным почтением относиться к таким предметам. Ты держишь в руках кусок времени, и потому надо обходиться с ним очень осторожно.

Мальчик с важным видом натянул перчатки. Он издал негромкий восхищенный возглас, когда Энрике вручил ему статуэтку.

– Она называется киннара, – объяснил Энрике. – Это существо наполовину человек, наполовину птица. Считалось, что их бесплотные духи наблюдают за людьми в моменты опасности, оберегая их. Почти как ангелы.

Мальчуган вскинул брови.

– Наверное, они больше, чем ангелы?

Энрике был поражен. Он сдержался, не став доказывать мальчику с чувством презрительного превосходства, что ангелы не могли выглядеть как золотая статуэтка в руках мальчика. Но дети были совсем другими. Всем своим крохотным существом они были более открыты к принятию необъятности этого мира, в то время как взрослые с возрастом лишались этого дара.

Энрике вдруг захотелось показать мальчику другие предметы, просто, чтобы увидеть его реакцию.

– А хочешь взглянуть на канопы[15]? В них хранили внутренние органы египетских фараонов! – Мальчуган едва не задохнулся от восхищения.

Ух ты.

– Подожди, я…

Но было поздно. Мальчуган понесся прочь по коридору, скрывшись за дверью. Энрике пытался не обращать внимания на острую боль обиды, отвернувшись от входа в галерею. Он подумал, что больше не увидит этого мальчика, но пару минут спустя до него донесся топот множества ног. Он медленно обернулся, увидев в дверях, по меньшей мере, дюжину детей, уставившихся на него. А впереди стоял взволнованный, запыхавшийся белокурый мальчуган.

– Мы хотим увидеть канпропы!

– Канопы, – машинально поправил его Энрике.

Он взглянул на море сияющих, ждущих лиц. Даже его лучшие зрители никогда не выглядели столь очарованными.

– Генрих говорит, что в них хранили внутренние органы египетских фараонов, но это не может быть правдой, – сказала одна девочка, скрестив руки на груди. Она немного помолчала. – …Или может?

Энрике медленно приблизился к канопе, слегка прикоснувшись к ней.

– Генрих прав. Наша история начинается около пяти тысячелетий назад…

Вскоре Энрике обнаружил, что дети жутко ненасытны.