Бронзовый клад

Из каждой хижины принесли отправлявшемуся в путь Сигулу какой-нибудь дар. Еда была уложена в две большие корзины, а невеликий кожаный мешок с прочими вещами обвязали ремешками – теперь он годился для того, чтобы повесить его на спину. Медведи, как того требовали законы гостеприимства, вежливо прощались с чужеземцем и искренне желали, чтобы Великий дух покровительствовал ему до самого дома.

Сигул до последней минуты надеялся отыскать себе среди Медведей двух слуг – или хоть одного! – которые пошли бы с ним добывать лесной клад, а потом еще и проводили бы до дома; он даже золото сулил. Однако никто из Медведей этим не соблазнился.

Служить кому-то за плату было для свободолюбивых Медведей делом совершенно невообразимым и крайне унизительным – чем-то вроде рабства, в которое попадают пленники после победы того или иного рода в войне. Раб обязан слушаться своего хозяина и служить ему – это понятно и неоспоримо, но добровольно лишиться свободы и за толику золота служить чужому человеку – о таком свободному Медведю и помыслить было жутко. Изредка, правда, случалось подобное на берегах Влтавы – к примеру, нанимался кто-нибудь из свободных людей к чужеземным купцам, но обыкновенно это был тот, кого изгнали из рода, либо беглец, скрывавшийся от мести оскорбленного соперника.

Так что напрасно обещал Сигул Медведям щедрую награду: все ему холодно отказывали. Пускай бы даже посулил он целую Золотую долину!

Сигул, готовый уже тронуться в путь, подошел к тотему деревни – поклониться ему и повесить на мощный резной столб с медвежьим черепом на верхушке несколько мелочей. Затем он трижды глубоко поклонился старейшине.

Отобранные Сильным Медведем мужчины взяли поклажу, и Сигул, опираясь на дубовый посох, отправился домой. Сделав несколько шагов, он обернулся, приблизился к Коротышке и вложил ему в руку блестящий бронзовый браслет, сняв его со своего запястья, – это было единственное оставшееся у него украшение.

Вся деревня глядела вслед чужаку.

Спустя некоторое время небольшая группка скрылась в зарослях. Тропинка бежала вдоль Великой реки, вверх по ее течению.

– Кхе-кхе! – раздалось из лесной чащи.

– Ты куда это, Коротышка? – крикнул Червячок.

– За Сигулом! В раздольный мир! – И в красивой пражской котловине воцарилась тишина.

Путь, полный приключений

К вечеру путники добрались до самой Мже.

Неподалеку от слияния ее со Влтавой был брод; туда привела их тропинка, бегущая вдоль Великой реки в Южную Чехию и еще дальше – к Соляным копям[14].

Не то чтобы тропа эта была удобной: никто не заботился о том, чтобы облегчить путь по ней. Однако ее хотя бы можно было различить среди всех этих диких и нехоженых мест. Ею пользовались иногда купцы, которые опасались доверить свои соль, бронзу, янтарь и другие товары водному тракту, где в пенистых бурунах сгинуло у скал немало смельчаков.

Сигул решил не идти прямиком домой – вдоль Мже, в земли своего рода. Он направился на юг, за кладом. Вот достанет он из тайника сокровище, и его сын сможет тогда возглавить боевой поход, который прославит имя Сигула.

Да и не слишком-то далеко до этого клада – всего два дня пути, а на третий день доберется Сигул до знакомых родовых пастбищ, где отдохнет. Он чувствует в себе довольно сил, чтобы четыре дня пробыть в пути, – хотя дорога им предстоит трудная. А несколько лет назад встретился он как раз на этой самой тропе с купеческим караваном – так, может, и сейчас повезет наткнуться на купцов или охотников, которые, коли будет в том нужда, ему помогут.

Ну а в самом крайнем случае ему хватит и вот этого мальчика, который к нему прибился.

Сигул, полный решимости, глядел на высокий лесистый холм на другом берегу. За ним – цель его путешествия.

У брода отыскалось кострище – кто-то побывал тут несколько дней назад. Возле него и устроились на отдых.

Двое Бобров развели огонь, а третий приготовил ужин. Коротышка лежал на животе, подперев голову руками. На запястье блестел подаренный ему Сигулом браслет. Сигул устал и хотел поскорее лечь спать.

Коротышка не мог наглядеться на своих любимых зверушек, прихваченных с собой из дома.

Шустрая белочка играла с ловким хорьком: она, повалившись навзничь, махала лапками, а хорек наскакивал на нее, иногда даже покусывая за шкурку, так что Коротышка оттащил его в сторону, чтобы он ее не поранил.

– Не тронь ее, Проныра! Разве ты ей не друг?

Хорек Проныра послушался, но не потому, наверное, что понял обращенные к нему слова, а потому, что Коротышка бросил ему кое-что вкусное. Он стремительно подпрыгнул, схватил угощение и тут же его проглотил. Белке тоже достался подарок – сладкий орешек. Как же она им хрустела!

Звери совсем не устали: Коротышка нес их в висевшей у него на боку лыковой суме, и у каждого было там свое местечко, кармашек, чтобы они не поцарапали друг дружку. Теперь оба радовались, что можно вволю набегаться.

Сигул с удовольствием следил за ними и бросал им остатки ужина.