Бронзовый лес

Ник начинает спускаться. Достигнув первого этажа, он делает один неуверенный шаг, затем второй и рушится на пол. Присутствующие бросаются к нему.

Джеки. Боже мой, что с ним?

Дороти. Помогите же ему, доктор! Скорее!..

Доктор щупает пульс упавшего, пытается услышать стук его сердца.

Доктор. Он в пути, мадам!

Скорбная тишина. Три коленопреклоненные фигуры у тела Ника.

Голос Джеки. Похороны очень сблизили нас с Дороти. Мы обе как-то сразу ощутили потребность друг в друге. Взаимная симпатия, родившаяся из взаимной ненависти, соединила нас, и вот уже три года мы неразлучны. Болтают о нас всякое, но мне все – равно, а Дороти тем более. Мы живем в Англии, много путешествуем, я занимаюсь живописью, и Дороти всячески поощряет это. Участие в нескольких выставках и прекрасные отзывы в прессе сразу же сделали нас с ней известными. Я говорю: «нас», потому что не представляю, как бы это могло произойти без нее.

Гостиницу купил доктор Блисс – не знаю, где он взял деньги, да и зачем мне знать? Бронзовый лес мы не стали перевозить в Шотландию – для нас обоих это было бы слишком тягостным воспоминанием, неуместным в нашей нынешней жизни. Гостиница процветает. Доктор сам проводит экскурсии по лесу. Огромное количество людей приезжают взглянуть на последнее творение великого Ника Сальвадора. Крокодилы, которые не кусаются, вызывают неизменный восторг.

Голос Ника. Доктор Блисс превосходно мне подыграл – вы не представляете, сколько пришлось ему за это заплатить. Гробовщик тоже оказался на высоте и тоже небескорыстно. Я не платил только за слезы участников похоронной процессии. Надеюсь, они были настоящими.

Нынче я не живу в каком-то определенном месте, предпочитая ездить по миру, нигде без особых причин не задерживаясь. Оставшись без опеки, я снова обрел интерес к живописи. Когда денежки подходят к концу, я причаливаю к какому-нибудь берегу, закрываюсь в четырех стенах и становлюсь к мольберту. Некоторое время спустя какой-нибудь «счастливчик» совершает сенсационную находку у себя на чердаке, и ведущие знаменитых аукционов, срывают голоса, называя сумму, предложенную за «неизвестную ранее картину Ника Сальвадора», которого теперь называют не иначе, как «великим», потому что он умер.

Занавес