Брошенная

Мысли ее лихорадочно работали, но Марина никак не могла придумать, что делать. Наконец она не нашла ничего лучше, как изобразить, что у нее расстегнулась пряжка на босоножках. Она отошла на край тротуара и нагнулась. Он поначалу проскочил вперед, а когда она пошла следом, обернулся и буркнул:

— Что вы там за мной колдуете?

— Я не люблю, когда кто-то идет за моей спиной! — проговорила она как ни в чем не бывало.

— Я тоже не люблю, — сказал он и замедлил шаг. Некоторое время они шли рядом, как двое хороших знакомых.

— Вы живете неподалеку или просто пошли за мной? — спросила она напрямик.

— Пошел за вами. — Он тоже не стал скрывать своих намерений.

От его неожиданного признания она даже остановилась посреди дороги: еще подобного ухажера ей не хватало в довершение ко всем жизненным неприятностям!

— Да уж не убить, не бойся, — сказал он грубовато. — Трахну пару раз, и иди себе домой.

Его неприкрытое хамство на несколько минут лишило ее не только всяческих умных мыслей, но и вообще дара речи, так что Марина никак не могла придумать очередную реплику. Но вот что странно, она стала вспоминать то, что когда-то читала, над чем смеялась да потом забыла, точно освобожденное от неких пут подсознание стало бурлить и выбрасывать на поверхность всякие куски и обломки. Например:

Трудно тем на свете очень,
У кого сосед маньяк
Всю дорогу озабочен —
Где, когда, кого и как[2]

.

Марина засмеялась, но от волнения смех у нее получился хриплым, как у заядлого курильщика.

— Ты смеешься? Молодец, — похвалил он, — а то я побоялся, кричать начнешь.

Марина и не заметила, как они перешли на ты, но так было даже лучше, без церемоний. Теперь парень шел рядом, и раз отпала надобность скрывать свои намерения, он одобрительно посматривал на нее, будто примеривался…

Молодой, глупый… Марина вдруг почувствовала себя женщиной хитрой и многоопытной. Откуда пришла к ней эта самоуверенность? Прежде она частенько чувствовала себя слабой, неловкой, инфантильной.

Михаил вечно дергал ее по любому поводу. Она может скороговоркой перечислить ограниченный запас выражений, которые обычно использовал муж: «Тебе этого не понять. Что ты можешь об этом знать? Не напрягай попусту свои извилины, а то морщины появятся…»

Почему она прежде не замечала, что Михаил ее не то чтобы презирает, а ценит предельно низко? То есть заранее уверен, что Марина — дурочка, женщина с низким интеллектуальным уровнем, а потому ничего умного она не скажет и ничего интересного не придумает.

Вот и этот тоже, супермен. Еще не запряг, а уже погоняет.

Она представила, как бьет ему в пах острым концом лаковой туфли. На время это лишит его охоты приставать на улице к женщинам. Членистоногое! Так пошутил по телевизору кто-то из юмористов. Мол, куда член, туда и ноги…

Нет, положительно общение с идиотами делает и ее… не очень остроумной. С кем поведешься, от того и забеременеешь! Так шутит у нее на работе главный экономист…

— А чего ты не женишься? — поинтересовалась Марина у своего сексуального маньяка. Черт-те что, люди о таком по телевизору смотрят, а ей, нате, пожалуйста, наяву! Можно подумать, она одна в чистом поле и молниям просто некуда бить, кроме как в нее…

— Так я женат, — хмуро пояснил ее преследователь. — А жена у меня такая сучка холодная… неделю надо просить, пока допросишься!

— Ты решил, что я — горячая?

— А хоть и холодная, да никуда не денешься. На мою-то попробуй руку подними. Тесть — амбал еще тот, брат — качок, оба за стенкой живут.

— Иными словами, ты приготовился меня насиловать? А ты разве не понимаешь, что твоя задумка — уголовно наказуемое деяние? — Вот что значит сестра юрист, нахваталась от нее спецтерминов. — Если я заявлю на тебя в милицию, лет пять схлопочешь!

— Кроме шуток? — изумился он. — Пять лет за то, что я захотел сделать женщине приятное?

— Чего же твоя жена этой приятности не хочет? — ехидно спросила Марина.

— Так она же дура, а ты нет. Я по лицу вижу.

— Спасибо за комплимент, — медленно проговорила Марина. — А скажи, пожалуйста, где именно ты меня собираешься… трахать?

Слово, так в современном языке распространенное, отчего-то произносилось трудно. Наверное, потому, что по отношению к себе она его прежде никогда не употребляла.

— Думаю, в подъезде, — помявшись, сообщил будущий насильник.

— А ты каких женщин любишь: покорных или чтобы сопротивлялись?

— Покорная — значит, согласная? — Он нахмурил лоб. — А чего ж тогда в подъезде? Пойдем к тебе домой!

— А если у меня дома муж?

— Нет у тебя никакого мужа! — хмыкнул он.

Марина обиделась.

— Почему это, интересно, у меня не может быть мужа?

— Ну, я не в том смысле говорю, что ты страшная какая или не при фигуре. У тебя все — высший класс! В натуре! А в том смысле, что если мужик нормальный, он ни за что такую телку одну не отпустит. Чтобы такие, как я, не привязались. Я бы тебя к себе наручником пристегивал!..