Брошки с Блошки

– Ну вот, я же говорила, они придут! – обрадовалась тетя Ида при нашем появлении.

– Слава богу, – буркнула из глубины квартиры незаметная за шикарными бабуленциями Светочка. – Ну, катитесь уже, мне еще полы намывать, а вы шныряете туда-сюда спозаранку!

Ее «катитесь» прозвучало очень невежливо, но все предпочли подумать, что это не грубость, а точность. В конце концов, инвалидное кресло – действительно колесный транспорт, оно именно катится – и никак иначе.

Правда, с лестницы и из подъезда его пришлось нести на руках. Зато тетушка спустилась и вышла сама, опираясь на перила и выданную ей реквизиторшей-костюмершей Марфинькой роскошную трость – лаково блестящую, черную, с красным резиновым копытцем на конце и изогнутой темно-кричневой ручкой в виде орлиной головы с массивным клювом.

– Клюшку тоже у Черчилля отобрали, как и коляску? – поинтересовалась Ирка.

– У Рузвельта, – поправила ее тетушка, радея за чистоту стиля.

– На самом деле у одного моего доброго знакомого, – ответила Марфинька и поправила кепи на голове. – Что ж, милые юные мисс и ты, моя дорогая Ираида, начнем наш променад!

– Это будет что-то, – пробормотала я, зажмурившись от первой фотовспышки в глаза.

На мостике через канал столпилась группа китайских туристов. Не думаю, что они специально дожидались торжественного выхода шикарных питерских бабуленций, но, случайно став свидетелями такого зрелища, упустить удачный случай запечатлеть его, конечно, не смогли.

Я шагнула в сторону, надеясь выйти из кадра, а Ирка и Марфинька за спинкой кресла тетушки, наоборот, остановились и горделиво приосанились. Тетя же заозиралась встревоженно, поймала мой вопрошающий взгляд и пожаловалась:

– Ах, этот склероз! Я где-то оставила свою трость.

– Наверняка у подъезда, – быстро сообразила я. – Вы там усаживались в кресло, а трость мешала… Подождите, я сбегаю за ней, пока ей кто-нибудь ноги не приделал.

– Подождем, – благосклонно пообещала Ирка.

Они с Марфинькой никуда не спешили, с удовольствием позировали китайским папарацци.

Я деловитой рысцой побежала обратно к дому.

Санкт-Петербург, конечно, обоснованно претендует на звание культурной столицы, но мы же знаем – все обманчиво. В просвещенном Питере антикварную трость стырят так же запросто, как в бразильских фавелах.

К счастью, тетушка оставила свою пафосную клюку не снаружи, а внутри, за подъездной дверью. Хотя в том же Мурино и это не спасло бы забытую вещь, там в каждом подъезде 250 квартир, проходимость такая, какой не каждый торговый центр похвалится. Но у барыни Марфы Ивановны в соседях только пожилая пара из квартиры сверху, а они и сами люди приличные, вежливые и тихие. Посетителей у них не бывает – Светочка их за это особо нахваливала, я запомнила. К самой Марфиньке тоже гости заглядывают нечасто.

Хотя…

Когда я заскочила в подъезд, хаотично обшаривая его взглядом в поисках забытой трости, дверь квартиры тетушкиной подружки как раз закрывалась – кто-то в нее вошел. И вовсе не Светочка!

В подъезде было сумрачно, а в прихожей Марфинькиной квартиры, наоборот, светло, и я успела заметить: тот, кто закрывал за собой входную дверь, был высок и строен – это во‐первых, а также одет не в юбку, а в брюки – это во‐вторых и в‐главных. Светочка брюки не носит, уж не знаю почему, может, из каких-то принципиальных соображений.

Мне стало интересно, кто это пожаловал к нашей фрекен Свете Бок, едва она выпроводила из дома хозяйку и ее гостью. Но, разумеется, стучаться в дверь и совать в квартиру свой любопытный нос с вопросом «А кто это тут у вас?» я не стала. Это было бы ужасно невежливо, тетушка меня за такое не похвалила бы.

Я подхватила трость и, поигрывая ею, поспешила догнать всю честную компанию. На гладком асфальте Марфинька сама взялась толкать коляску с тетушкой, Ирка следовала в тройке замыкающей.

– А что у тебя с лицом? – оглянувшись, с подозрением спросила она.

– А что с ним? – Я свободной от трости рукой ощупала свои щеки.

– Маска невозмутимости трещит по швам, – объяснила подруга.

– А, это меня распирает от неуместного желания посплетничать, – призналась я и кивнула на бабуленций, шествующих впереди. – Но при них нельзя.

– Почему? Это их как-то скомпрометирует? – Ирка неподдельно восхитилась: – Это же не бабки, а мечта! Дай-то бог дожить до таких лет и не перестать шокировать общественность!

– В шок и трепет меня повергли не они.

– Да? А кто же? – Ирка подхватила меня под локоть и придержала, увеличивая расстояние между нами и «мадамами». – Изложи пока кратенько, потом обсудим детали.

– Кратенько – вот: Светочка выпроводила всех нас, чтобы принять какого-то мужика!

– Да ладно?!

– Вот те крест! – Я опасно помахала тростью. – Как раз заскочила в подъезд, когда в квартиру кто-то вошел. Жаль, не успела рассмотреть, кто именно, но это точно был мужик – силуэт снизу четко раздваивался.

– Это могла быть и баба в брюках.

– Нет! Я же руку увидела. Точнее, фрагмент рукава от запястья до локтя.

– Это была баба с ногами и руками!