Бросок костей

Бхима обернулся к Первому советнику и неожиданно веселым голосом спросил:

— Видура, сын мой, отчего ты так мрачен?

— О господин мой, меня тревожит, что Шакуни плохо влияет на царевичей. Если не отправить его обратно в Гандхару, он принесет нам беду.

— Ты чересчур переоцениваешь его. Чем может грозить Хастинапуру маленькое, затерянное в горах, царство? Нет, я больше беспокоюсь из-за наших внутренних опасностей. За мир с Парашурамой заплачена большая цена, сейчас я жалею об этом. Тогда у нас не было выбора, не так ли? Либо я нарушил свой обет и женился на дочери царя Каши…, как ее звали?

Взгляд Бхишмы вернулся к виду за окном.

Сейчас лучше промолчать, Видура прекрасно это понимал. Регент часто в разговоре с ним касался событий своей длинной и бурной жизни.

Бхишма завоевал древнее царство Каши и увез трех прекрасных царевен — Амбу, Амбику и Амбалику — в Хастинапур, где собирался их выдать замуж за своего сводного брата Вичитравирью. Однако, старшая из сестер, Амба, была уже помолвлена с царем Шальвой. Узнав это, Бхишма позволил ей вернуться домой. Но жених Амбы, Шальва, сражавшийся с Бхишмой и потерпевший от него поражение, страдал от уязвленной гордости. Он отверг Амбу, явившеюся к нему. Девушка пришла обратно в Хастинаур и потребовала от Бхишмы жениться на ней. Давший ради отца обет безбрачия Бхишма, конечно, отказал ей.

Историю царевны Амбы рассказывали многие, в том числе и сам великий регент. Видуре подчас казалось, что он был участником тех событий, произошедших задолго до его рождения. Он как наяву видел разъяренное лицо голубоглазой царевны из Каши, услышавшей «Нет» из уст непреклонного Бхишмы. Когда ни мольбы, ни проклятия не помогли сломить волю регента Хастинапура, она явилась во дворец своего отца лишь для того, чтобы узнать о расторжении помолвки с Шальвой. Именно тогда ее, обезумевшую от отчаяния, повстречали шпионы из южных земель. Парашурама давно вынашивал планы вторжения на север.

— Мне не следовало заключать перемирие!

Видура потерял счет тому, сколько раз он слышал такие слова от Бхишмы.

— Они ушли, но принесенное зло осталось. Оно проникло во все уголки нашей любимой страны. Мне стыдно, что я не бился до последнего с Парашурамой! Он и его мерзкие приспешники отравили наши земли. Как могут некогда гордые асуры мириться с ним? Как их древнее царство попало под власть брахманов? Асуры — это те же люди, но они когда-то, при Махабали, провозгласили всеобщее равенство. Из их народа вышел Равана! Мне удивительно осознавать, что поражение может сделать с людьми! История — суровый учитель. Даже великий Рама не в состоянии был представить, какие страдания постигнут простых людей после его окончательной победы над Раваной и асурами. Оставив править на юге Вибхишану и род Парашурам, он оказал нам плохую услугу. Если бы Рама сам стал там царем, все было бы иначе. Но всем известно к чему привели там столетия жестоко угнетения!

Первый советник отвел глаза. Ему хотелось сказать, что здесь, в Хастинапуре, дела обстоят ничуть не лучше. Он все еще переживал из-за оскорбления, нанесенного ему Дроной, когда Видура пытался помочь сыну суты.

— Знаю, о чем ты думаешь, — произнес Бхишма, глядя в глаза Видуры. — Здесь так же плохо, как и там. Но ты не знаешь весь мир. Я сожалею о том, что должен сейчас сказать, но придется. Ты — мой племянник, и в то же время ты — шудра, твоя мать была служанкой. Над тобой насмехаются, причем те, кто уступает тебе и талантами и мудростью. Царица Кунти и пригревшиеся у нее брахманы вечно недовольны тобой. И ты считаешь жизнь своею тяжелой и в чем-то несправедливой. Ха! Родись ты в южных странах, где правит Парашурама, то жил бы далеко от столицы, неграмотный, невежественный, неприкасаемый. Твое существование мало чем отличалось бы от жизни свиньи. Так что лучше? Не так уже страшно страдать от жалкого смеха завистников? Если бы я правил не в Хастинапуре, а, скажем, в Музарисе или Мадурае, то сейчас же приказал отмыть весь дворец коровьей мочой и навозом, чтобы очистить его от скверны, принесенной твоими стопами. Парашурама и его окружение негодует. Ведь мы не желаем соглашаться с их толкованием священных писаний, и не навязываем их законов своему населению.

Слова великого регента, напомнившие Видуре о его происхождении, вогнали советника в краску. Разве он усерднейшим образом не изучал священные писания и научные трактаты. Веды, Упанишады, математику, астрологию, даже музыку! Все, что можно прочитать и выучить. Разве не служил он родному царству самоотверженно и преданно? Разве не был предан телом и душой стоявшему перед ним гордому человеку? Но великий регент даровал свою доброту мальчику-шудре как простую благосклонность, одолжение. В расчет не шли умения и знания Видуры. Его присутствие давало Бхишме возможность показать и почувствовать широту взглядов. Видура нередко сравнивал себя с породистым псом. Умный, красивый, но все же — пёс. В такие моменты он ненавидел свое положение при дворе, своего господина, свою судьбу.