Бруклинские глупости

После невзрачного фасада (облупившаяся краска, ветхие ставни, пробивающаяся между ступенек трава) я ожидал увидеть в доме обтерханную обивку и поломанную мебель, но внутреннее убранство оказалось вполне приличным. Рори унаследовала материнский талант добиваться хорошего результата, обходясь малыми средствами, и гостиной она придала вид строгий, но не лишенный привлекательности – с растениями в горшках, клетчатыми шторами и большим плакатом, анонсирующим очередную выставку в музее Джакометти. Последовав приглашению хозяина, я сел на кушетку, а сам он устроился на стуле, так что нас разделял кофейный столик со стеклянной столешницей. Несколько секунд мы хранили молчание. Вообще-то я собирался взять с места в карьер: потребовать, чтобы он немедленно сообщил обо мне Авроре, заставить выложить всю правду про Люси, выяснить, почему его жена так боится поговорить с собственным братом. Но это могло возыметь обратный эффект, и я приступил к разговору со всей возможной осторожностью.

– Вы вроде бы жили у матери в Филадельфии. Что привело вас в Северную Каролину?

– Моя сестра с мужем живут здесь, и они приискали мне приличную работу. После этого я нашел кое-что получше, и теперь я помощник менеджера хозяйственного магазина «Истинная ценность» в торговом центре «Кэмелбэк». Не бог весть что, скажете вы, а я скажу – хорошее место и зарплата достойная. Учитывая, кем я был лет семь-восемь назад и кем стал, иначе как чудом это не назовешь. Я был грешником, мистер Гласс. Наркоманом и прелюбодеем, воришкой и клятвопреступником. Я предавал всех, кто в меня верил. А затем я обрел господа, и он меня спас. Вам, еврею, конечно, трудно это понять, но мы не какие-то там сектанты, потрясающие Библией и призывающие огонь и серу на головы иноверцев. Мы не верим в Апокалипсис и Судный день, в вознесение на небо и конец света. Мы считаем, что рай можно заслужить только праведной жизнью.

– Кого вы имеете в виду, когда говорите «мы»?

– Нашу церковь. Храм Священного Слова. Нас всего шестьдесят прихожан, но преподобный Боб, человек вдохновенный, многому нас научил. «В начале было слово, и слово было у Бога и слово было Бог».

– Евангелие от Иоанна. Глава первая, стих первый.

– Так вы знаете Писание?

– До известной степени. Для еврея, не верящего в Бога, лучше многих.

– Вы хотите сказать, что вы атеист?

– Все евреи атеисты. Кроме верующих, разумеется. Но я себя к ним не отношу.

– Уж не смеетесь ли вы надо мной, мистер Гласс?

– Ну что вы, мистер Майнор. У меня и в мыслях такого не было.

– Если вы надо мной смеетесь, я должен буду попросить вас уйти.

– Я хотел бы узнать больше о преподобном Бобе. В чем отличие его церкви от всех прочих?

– Для него жертва – это не пустой звук. Если слово было Бог, то человеческие слова стоят не больше, чем мычание животного или крики птицы. Чтобы вдохнуть Бога, впитать в себя его слово, преподобный учит нас преодолевать пустое тщеславие человеческой речи. Это и есть жертва. Один день в неделю каждый член общины проводит в полном молчании.

– Это должно быть не просто.

– Только поначалу, а потом привыкаешь, и этот день дарит тебе непередаваемые мгновения. Ты буквально ощущаешь, как в тебя входит господь.

– А если кто-то нарушает обет?

– Тогда на следующий день он начинает все заново.

– Ну а если у тебя в этот день заболел ребенок, и тебе нужно срочно вызвать врача?

– В семье, когда один молчит, другому разрешено говорить.

– Но как второй может позвонить, если в доме нет телефона?

– Из ближайшего телефона-автомата.

– А дети? Они тоже хранят молчание?

– Нет, до четырнадцати лет дети освобождаются от обета.

– Я вижу, преподобный Боб все продумал.

– Этот необыкновенный человек сделал нашу жизнь лучше и проще. Его паства – это счастливые люди, мистер Гласс. Я каждое утро опускаюсь на колени и благодарю Бога за то, что он привел нас в Северную Каролину. В противном случае мы никогда бы не испытали радость принадлежности к храму Священного Слова.

Он бы разглагольствовал часами, прославляя добродетели преподобного Боба, но я не для того проделал весь этот путь, чтобы болтать с ним о хозяйственном магазине «Истинная ценность» и сектантских заморочках, а между тем он упорно не говорил о тех, ради кого я сюда приехал. Дав ему немного расслабиться в моем присутствии, я решил, что пора сменить тему.

– Странно, вы даже не поинтересовались, как поживает Люси.

– Люси? – Лицо его приняло озадаченное выражение. – Разве вы ее знаете?

– Еще бы я ее не знал. Она живет с братом Авроры и его новой женой. Мы почти каждый день видимся.

– Мне казалось, что связь с вами давно потеряна. Аврора говорила, что вы живете где-то в пригороде Нью-Йорка, а где – никто толком не знает.

– Полгода назад ситуация кардинально изменилась.

Майнор мрачно усмехнулся:

– Ну, и как же поживает наша малышка?

– Вам она небезразлична?

– Разумеется.

– Тогда почему вы ее отослали?

– Это было не мое решение. Так захотела Аврора, и я ничего не мог поделать.

– Я вам не верю.