Бруно + Глория и пять золотых колец

— Произошла авария? Ты в ловушке? Аптечка под сиденьем. Я объясню, что делать.

Я выпрямляюсь.

— Домино, я не ранена. Разве что, мое сердце. — Он снова начинает, но я понимаю, что это было не то, что нужно было сказать. — Я имею в виду, эмоционально.

— О. Это не в моей компетенции.

Я объясняю ситуацию с жильем, и он не слишком рад услышать, что я остановилась на диване, принадлежащем незнакомому мужчине.

— Бруно — мой босс.

— Я думал, ты сказала, что твоего босса зовут Брайан.

— Так и есть. Так и было.

— Слушай, я только что перенес свой рейс. Я буду там сегодня вечером. Будь наготове. Можешь остаться со мной на курорте, пока мы все не уладим.

— Доминик, мне не нужно, чтобы ты менял свои планы, потому что я идиотка и влюбилась в парня, который не знает, кто он и чего хочет.

— Ты не идиотка. Это парень идиот, и я собираюсь...

— Ты не должен спасать меня, Дом.

— Я и не спасаю. Я буду братом. Это то, что делает семья.

Мой сердце расслабляется.

— Спасибо.

— Скоро увидимся.

Остаюсь в грузовике, не зная, куда идти и что делать. Я не могу оставаться в квартире, и пройдет еще много времени, прежде чем потолок починят, если вообще починят. Захожу в дом, начинаю собирать вещи и нагуливаю аппетит. Когда все вещи уложены в коробки и пакеты — за исключением того, что я оставила у Бруно, — возвращаюсь в грузовик и еду в город.

Когда проезжаю мимо украшений и рождественского веселья, почти невозможно не думать о Бруно. Ресторан «Ястреб и свисток» напоминает мне о нашем свидании вслепую. А «Мама и леденец» о краже шоколада и его замене. Я бы поступила мудро, если бы никогда больше не ступила на порог «Пицца и пироги Хоук-Ридж-Холлоу».

Я паркуюсь и решаю, что пойду в закусочную, потому что мне очень нужен шоколад, а у них отличное какао.

Не успеваю выйти из машины, как кто-то стучит в окно. Фрэнки стоит там с Рафаэлем на бедре. Выражение ее лица странно спокойное, но под ним я чувствую беспокойство.

— Привет. Можешь мне помочь? — говорит она.

— У тебя начались схватки? — Слишком поздно я понимаю, что звучу так же встревоженно, как и мой брат.

— Пока нет, но могу сказать, что уже близко. Хотя близость может означать несколько дней. Эти дети рождаются, когда они готовы. В любом случае, мне нужно срочно кое-что приготовить. Мои родители через дорогу и ждут Стеллу и Чарли. Рафаэль ляжет вздремнуть, так что это единственное время — не могла бы ты отвести их туда? — Она выглядит рассеянной и слегка напряженной.

— Без проблем.

— Спасибо. Ты просто спасение. — Меня быстро обнимают и целуют в каждую щеку.

Я протягиваю руки Стелле и Чарли, чтобы они взяли их. Они радостно прыгают вверх-вниз, и я чувствую, как щемит сердце. Я тоже надеюсь когда-нибудь стать мамой.

— О, и не позволяй им есть больше пирога. Что бы они тебе ни сказали. Им хватит сладостей на один день.

— Поняла. — Мы начинаем идти по тротуару.

— И еще кое-что, — кричит Фрэнки. — Мой брат — идиот, и он сожалеет.

Я откидываю голову назад, брови ползут вверх.

— Он это сказал?

— Нет, но скажет.

Мои плечи опускаются. Понятно, она знает. Я готовлюсь к жалостливым взглядам и доброжелательным словам поддержки от остальных членов семьи.

Когда переходим улицу, Чарли говорит:

— О каком брате она говорила? О дяде Томми, дяде Луке, дяде Бруно, дяде Джио или дяде Нико?

— Не забывай о дяде Пауло. У нас много дядей. — Стелла называет имена дядей со стороны своего отца, Расти.

— О дяде Брайане, — говорю я.

— У нас есть дядя Брайан? — спрашивает Стелла, пытаясь вести счет на пальцах.

Я бы хотела объяснить, но мы уже в магазине. Внутри меня встречает маслянистый, хлебный запах дома. Мистер и миссис Коста тепло приветствуют детей и меня. Томми подбрасывает тесто за прилавком. Из кухни доносится стук, где, как я полагаю, работает Мерили. Нико стоит у кассы. Джио и Лука что-то собирают у окна. По радио играют рождественские гимны.

Это идеальная сцена. Но, боюсь, что скоро мне придется с ней попрощаться.

К моему удивлению, они, похоже, не знают о том, что произошло в Нью-Йорке, или делают вид, что не знают.

Томми настаивает, чтобы я попробовала кусочек пиццы, которую он назвал «Бруно».

Конечно, она восхитительна.

Мерили следует за ним с пирогом.

— По приказу Фрэнки, детям никакого пирога, — шепчу я.

Она приветствует меня.

— Как мама сказала, так и будет. — Затем она обсуждает со мной несколько идей, которые у нее есть, и спрашивает, впишутся ли они в бюджет.

Я хочу сообщить ей хорошие новости, но правда в том, что мне лучше уволиться. Мы с Бруно с трудом уживались как начальник и подчиненный, и вряд ли теперь у нас что-то получится наверху — если он решит остаться, а не уехать на работу за границу. В любом случае, мне лучше уйти. Пока бабушка с дедушкой занимают детей, я поднимаюсь наверх, чтобы собрать вещи.

После того как убрала рождественские украшения, сложила содержимое своего стола в коробку и убедилась, что все готово к завтрашнему дню, потому что я предложу Бруно уведомление за две недели, если он не захочет, чтобы я немедленно ушла, снизу доносится знакомый голос.

Это рокочущий, авторитетный голос.