Брусничное солнце

В последние дни с болотным Хозяином стало словно на пуд легче. После разговора в пруду он больше не выходил к деревне, а она никогда эту тему не поднимала — страшилась сглазить. Были ли те люди плохими? Варвара не знала, а в слово его неожиданно легко поверила: когда она сама врала, что чувствует волшебные кочки, нечистый неизменно презрительно щурил глаза и громко цокал кончиком длинного языка по зубам.

«Ни один дар ложь не любит. Начни лукавить и сама себя впросак загонишь, язык запечатаешь. Нравится со мной на болотах жить? Ври, ври больше, Варя, тогда мы здесь подзадержимся»

И она виновато сжималась. А затем продолжала лукавить снова, просто для того, чтобы не видеть высоко вздымающуюся волну досады в глазах Болотного Хозяина.

Он всегда смотрел на нее снисходительно. И во взгляде этом виднелась затянувшаяся, хроническая усталость. Словно многовековой старик, на попечение которого скинули маленькую правнучку, Болотный Хозяин закатывал глаза, пробегался сквозь свои спутанные длинные пряди растопыренными пальцами и с укором смотрел на подкинувшее ему Варвару небо.

Она правда старалась, почти неделю поднимаясь с рассветом и укладываясь лишь тогда, когда луна серебрила стоячую воду. Но этого было недостаточно… Дар спал.

В грабняке нечистый выбрал полянку у самого берега, где корни высоких деревьев приподнимались над влажной землей, вальяжно развалился у первого попавшегося ствола, взмахом руки опуская корзину с собранной в дорогу провизией.

— Отдохнем сегодня. Ложись, здесь спаться лучше будет, чем в задымленной землянке.

Он расслабленно хлопнул по земле рядом с собой, поерзал, устраиваясь удобнее и закрывая глаза. Выглядел в этот момент Болотный Хозяин презабавно: волосы сбились в космы, ворот большой рубахи оттянулся на бок, обнажая одну ключицу, часть груди и проступающие ребра, из вальяжной позы он перекатился на бок, поджимая колени к плоскому, лишенному даже намека на жир животу и подпер ладонями остроскулую щеку. Уже в таком положении раздались его следующие слова:

— Захочешь поесть — в корзине заяц, и подарок тебе… Выглядишь так, будто я тебя уже пережевал да выплюнул.

Варвара удивленно вскинула брови, не мигая уставилась нечисти в спину.

— С чего бы такая милость? Разве я заслужила?

— Нет. Но смотреть на это больше нет сил…

Ожидая подвоха, Глинка сделала аккуратный шаг к корзине. Указательным пальцем вытянутой руки приподняла тряпку и вытянула шею, заглядывая внутрь издали. Чтобы уже через мгновение сделать шаг вперед, откинуть тряпицу полностью, с удивлением глядя на аккуратно вырезанный из дуба гребень.

В центре обушка было выжжено солнце и… Варвара почти рассмеялась, проводя пальцами по неровностям брусничных ягод.

«Кислая ты, что брусника. Зубы сводит».

Зубчик к зубчику, так ровно и изящно… Глинка не заметила, как перехватило дыхание, когда она коснулась кончиков волос, зачарованно по ним проводя. На болоте гребня у нее не было, да и нашелся бы он где? Каждое утро девушка тратила на то, чтобы бегло прочесать непокорно путающиеся волосы пальцами, цепляясь и ругаясь, когда подушечки натыкались на очередной мелкий колтун и больно натягивали кожу.

Приглядываясь к подарку, Глинка не сразу заметила, что нечисть повернулась на другой бок и теперь внимательно наблюдала за ней из-под полуприкрытых век. Болотный Хозяин заговорил только тогда, когда она с удовольствием расчесала волосы и заплела их в тугую косу, наклонилась за длинной травинкой осоки, чтобы перетянуть кончик.

— А вот это не подойдет? — Ироничный голос заставил вздрогнуть, Варвара подняла глаза. В руке Хозяин держал мягкую нежно-фиолетовую ленту, игрался, перебирая пальцами. Она выпрямилась.

— Где нашел?

— Листик обратил. Хочешь, могу зайку серой сделать? — Насмешливо сверкнули черные глаза. Отрицательно мотнув головой, Варя сделала несколько шагов и опустилась рядом с нечистью на траву, принимая ленту из прохладной руки.

— Спасибо.

Он лишь коротко кивнул и снова прикрыл глаза. Тонкие солнечные лучи, сумевшие пробраться через плотную листву грабняка маленькими пятнышками, легли на кончик острого носа и резкие линии скул. Один устроился прямо на ресницах и нечисти пришлось поерзать, устраиваясь по-другому, чтобы жалкие крохи света перестали досаждать. Здесь полумрак был не таким, как в землянке — он казался волшебным. И в этом чарующем мире руки сами собою потянулись к черной спутанной гриве нечистого, выцепили пару листков. Видно было, о волосах своих он совсем не заботился, работы здесь непаханое поле.

— Ты бы поспала, брусничное солнце, ерундой занимаешься, мне и так чудесно.

— Просто позволь отблагодарить… — Гребень удобно улегся в руку, она аккуратно прошлась им у самых кончиков, неожиданно зацепилась за мелкий колтун и потянула, тут же охнув.

Черные глаза распахнулись.

— О, настолько дурной подарок получился? Мучать собираешься?