Брусничное солнце

Горячая волна стыда залила щеки и шею, Варвара нервно облизала губы, встречаясь со взглядом болотной нечисти. Слова вязкие, не желали срываться с немеющего языка. До чего же чудно преображалось все в этом грабовом лесу. Каждая веточка, листок или спрятавшийся гриб казался красивым. Он казался красивым.

— Нет, что ты, нет слов, чтобы выразить мою благодарность. Впредь я буду аккуратнее.

Хозяин промолчал, улыбнулся и прикрыл глаза, пока Глинка принялась за работу. Непослушные волосы оказались на удивление гладкими — стоило убрать из них сор, разобрать колтуны и хорошенько прочесать — прядь за прядью они ложились в пальцы жидким шелком.

Варя не знала, сколько времени провела за успокаивающим занятием — внутри стало спокойно и тепло, страхи растворились. А Хозяин пригрелся и мирно засопел. Когда ее пальцы осторожно принялись разбирать волосы у самой кожи головы, со спины он перекатился на бок, возмущенно заворчал, обнажая удлиненные крупные клыки и… уткнулся носом ей в бедро. Глинка окаменела. Потрясенно моргнула раз, другой, гребень в пальцах налился свинцом, стал неподъемным, когда рука с длинными когтями по-собственнически закинулась ей на ноги, огладив коленку вялой лаской.

Испугалась. Не опасной близости к клыкам доверчиво посапывающей нечисти, нет. Она испугалась собственной реакции — Варя не почувствовала отвращения, ни капли напряжения не стиснуло нутро. Просто… Прохлада рук. Он казался таким мирным. Совершенно не способным на жестокие расправы, которые творил в соседней деревне. Сколько сейчас она ни старалась, Варвара не могла вспомнить злого оскала и бешено блестящих глаз, с которыми он вернулся после расправы над прибредшим к болотам крестьянином. Это будто стерлось — остались тени, устроившиеся на ресницах, остался мелкий черный паучок, самовольно перебегающий щеку, заставляющий нечистого недовольно морщиться сквозь сон.

Дура. Забылась, совсем растеряла жалкие остатки разума. Сидит и расчесывает существо, способное свернуть ей шею в одно мгновение.

Варвара не заметила, как, вглядываясь в лишенные привычной презрительности заостренные черты, склонилась над нежитью.

Если вглядеться, если пустить воображение в сознание, он кажется почти человеком. Золотые искры заскакали по скулам, лишая их остроты, воображение двинулось дальше, по длинным черным ресницам и к поглощающим свет зрачкам…

Зрачкам!

Болотный хозяин широко улыбался, наблюдая за тем, как вглядывается в его лицо задумавшаяся Варвара. Рука выписывала на колене круги уже не в дреме — осознанно.

— Нравлюсь?

Прямо сейчас она пойдет и утопится в болоте. Просто нырнет и не захочет выныривать.

— Я не… Это…

Мучительные попытки найти себе оправдание прервались вынырнувшей у самого берега утопленницей. Мертвая дева резко вскинулась из воды, абсолютно счастливо щерясь.

— Приказывал предупреждать, так я предупреждаю: с ночи твои границы выламывают. Нет-нет, да брешь прорвется, искрят щиты, что костры на Купалье.

Он взлетел на ноги так стремительно, что Глинка увидела лишь смазанную рябь движений. Вот лежал у ее колена, а вот несется к тропе.

— Варя, к дому! А ты своему хозяину скажи, чтоб слово сдержал. Почему сразу не доложила? Я что говорил?!

Утопленница зашипела уже в быстро отдалявшуюся спину, зло прищурилась:

— А не бил бы наших из-за какой-то девки, может я порезвее была бы. Ради костей да мяса голову склоненную сгрызть…

— Не забывайся! — Его голос разнесся над грабняком, суетливыми стайками взвились вверх птицы. — Варвара, к дому, я сказал! Живо в землянку!

И отмерев, барыня вскочила с земли. Забыла о корзине, рванув к дорожке так отчаянно, будто та грозила исчезнуть под водой без повеления хозяина. Ее перехватила цепкая рука утопленницы, больно сжала. В глотку тут же забился смрад гниющей воды и разложения, лишенные радужки, затянутые пеленой глаза вцепились в ее лицо. Жадно. Голодно. Нечисть расцепила бесцветные губы.

— Сдохнешь, проморгает тебя Хозяин, уж я-то постараюсь. Зря сунулась сюда, девка, живому место среди живых. Достаточно этого… А ты перебаломутила все наше болото. Ненавижу.

Глинка с отвращением дернула рукой, попятилась. Утопленница не собиралась ее преследовать. Высказавшись, она замерла у края тропы, щеря сгнившие зубы в неровном оскале. И тогда Варя побежала. Быстро, взлетала вверх длинная юбка, девушка подхватила ее, задрала выше, чтобы ткань не путалась в ногах.

Был бы рядом Болотных хозяин — было бы не так страшно. Сумей она себя защитить — она бы не неслась так стремительно.

Когда до заветной землянки оставалось меньше десятка метров, тропинка под ногами покрылась трещинами, жадно всколыхнулась вокруг тина. Болотник вылетел из воды слишком резко, Варвара не успела отскочить, громко закричала, подпрыгнула, становясь на осклизлую огромную голову, чтобы перескочить, продолжить бег.

Сердце уже билось высоко под глоткой, заходилось испуганной птицей с переломанными крыльями. Легкие горели.

Господи, хоть бы суметь добежать…

Не успевала. Обернулась, глупая, убеждаясь, насколько близко чудовище. И тут же упала на тропинку.