Брусника

Девушка испугалась, сначала она решила рассказать об этом матери, но потом отказалась от этой мысли. Она была уверена, что Александра пошлет ее в ближайшую поселковую больницу. А Надя знала от школьных подружек, как с помощью врачей женщины избавляются от нежеланных детей. Она не могла представить, что можно добровольно разрешить порезать на части живое существо внутри себя, а потом просто выбросить его в мусор.

С каждым днем Надю охватывал все больший страх. Писем от Тимофея не было, хотя он обещал написать ей в первый же день приезда в город Н. Говорил, что она устанет получать письма от него, которые он будет отправлять ежедневно. Надя с тоской смотрела на проходящего мимо почтальона, но для нее писем в его сумке никогда не было.

Лето тянулось мучительно долго, оно было наполнено тоской, воспоминаниями и страхом. Но вот и оно подошло к концу, а Тимофей так и не написал. Надя старалась сохранить спокойствие, но по ночам рыдала в подушку от страха. Она подозревала, что скоро у нее начнет расти живот, и тогда скрыть беременность уже не получится.

О продолжении учебы не могло быть и речи. Каждое утро Надя обещала себе, что вечером сходит к матери и расскажет ей обо всем. Но наступал вечер, и она не могла заставить себя выйти из избушки. Укрыв ноги шерстяным пледом, она сидела на бабушкиной кровати и смотрела в стенку. Здесь уже не было привычных травяных веничков, в последний год бабушка не собирала травы. Только в одном углу висели несколько забытых пучков зверобоя и вереска.

За несколько дней до начала сентября Надя решила сходить к матери Тимофея. Она должна была понять ее, как женщина. Но надежды не оправдались: ее и на порог не пустили.

Мать Тимофея разговаривала с ней в сенях. По крыше стучал дождь, в потемках Надя видела, как хмурится мать ее возлюбленного, какая глубокая морщина пролегла у нее между бровями. Это была строгая и властная женщина, привыкшая, что все в ее жизни идет по установленному сценарию. Надя в этот сценарий не вписывалась.

— Тетя Женя, я пришла узнать адрес Тимофея. Я хотела бы написать ему письмо. Он обещал сам писать мне, но я не получила ни одной весточки. Я переживаю.

Женщина, еще сильнее нахмурив брови, заговорила громким, неприятным, низким голосом, от которого Наде стало внезапно холодно, и по спине побежали мурашки:

— Не пишет тебе, значит, не хочет. Я не дам тебе адреса, Надя. Уходи и забудь дорогу в этот дом. Мой сын сейчас далеко, сюда он больше никогда не вернется. У него другая жизнь и другие заботы. О тебе он не вспоминает.

Надя, склонив голову, заплакала. Горячие слезы закапали одна за другой на деревянный пол в темных сенях.

— Я… Я не верю вам. Этого не может быть. Тимофей любит меня, он вернется за мной. Обязательно вернется!

— Иди домой, Надя. Какая любовь может быть в ваши годы! Разговор окончен.

Когда Надя прошептала женщине, что ждет ребенка от Тимофея, она увидела, как округлились и наполнились ужасом ее глаза. Но она быстро справилась с охватившим ее волнением и рассмеялась девушке в лицо:

— Кого ты хочешь обмануть, милая моя? Таскаешься с разными мужиками, небось спишь с ними за деньги, и говоришь, что забеременела от моего сына? Не смеши меня. Убирайся прочь, жалкая, неотесанная потаскушка! Прочь! А не то возьму метлу и вымету тебя отсюда, словно мусор. Никогда больше не возвращайся сюда! — она с силой схватила Надю за рукав старенькой кофты, которая тут же треснула по шву, и вытолкнула девушку из сеней под проливной дождь.

— Завтра же отправлю Тимофею письмо о твоих похождениях. Правильно он сделал, что так быстро позабыл тебя. Как ты тут пустилась во все тяжкие, что даже забеременела! В четырнадцать лет! Какой позор.

Дверь с шумом захлопнулась. Надя стояла под дождем и не могла пошевелиться. С мокрых волос стекала вода, слезы сливались с дождевыми каплями. Она смотрела на красивый деревянный дом, на кружевные занавески на окнах, на стекла в узорах дождевых капель.

Потом подняла лицо к небу: дождь заливал глаза, ветер трепал волосы, пронизывал насквозь ее легкую одежду. Развернувшись, Надя медленно побрела к дому. Пока она дошла до избушки, одежда промокла насквозь, с длинных волос струйками стекала вода. Она мельком посмотрела в сторону леса, и ей почудился силуэт волка. Он смотрел на нее. Надя зажмурилась. Открыла глаза — никого нет, только зеленая стена из елей.

— Что же тебе надо-то, зачем ходишь вокруг меня? — прокричала Надя.

К вечеру у нее поднялась высокая температура. Всю ночь она металась в бреду. Ей казалось, что мать Тимофея пришла к ней в избушку, чтобы убить ее. Надя сопротивлялась и кричала изо всех сил, но женщина задушила ее, и Надя умерла, ее поглотила ночная темнота, кишащая змеями.

Когда утром к ней зашла мать, чтобы положить хлеба и молока в буфет, она ахнула, увидев дочь, лежащую на полу с пылающими щеками.