Брынза с сельдереем

— Когда?

— Сегодня. В семь. Жди.

Больше ничего. Эксперты выяснили, что смерть наступила в половину восьмого. Так что, даже если эта девушка была не маньяком, у нас как минимум был свидетель, а как максимум — выход на убийцу. Возможно, он использовал её или ловко имитировал голос. Не знаю. Это не было моей задачей. Едва я нашёл запись, её занялся Стравинский.

Мне оставалось только постараться не сгрызть ногти в ожидании результата.

Лиза Найди

Практически всё время в полёте мы провели в каюте. Секс, еда, отдых. Валялись в кровати, обнимая друг друга. Шептали ласковые слова.

На все вопросы про Боб муж лишь улыбался и говорил, что я всё увижу сама. Тогда мне казался милым этот ореол таинственности, но теперь–то я понимаю — всё делалось с тем расчетом, чтобы как можно дольше продержать меня в неведении.

Странности начались по прилёту на планету. Уже в шаттле Криса начали поздравлять с удачной охотой. Мне улыбались и подмигивали. Отпускали сальные шуточки и бросали похотливые взгляды. При этом почти каждый возвращался с женой. Одинокие же, источали злобу и яд больше других.

Но я обо всём позабыла, едва лишь мы оказались в доме. В настоящем доме. Огромном, с прекрасной отделкой под старину и целым сонмом автоматов, готовых исполнить малейшее желание.

— Техника — это наша гордость, — подмигнул мне Крис. Он в последнее время часто мне подмигивал, будто делился секретами. — Пойдём в ванную, я потру тебе спинку.

— Я вполне справлюсь сама, — в общем–то, я была не против. Мне просто хотелось немного подразнить его.

— Но я хочу это сделать, — в его голосе прорезалась сталь. — Ты — моя жена. Ты обязана меня слушаться.

— Но не в правилах гигиены, — я легонько щелкнула его пальцем по носу. — Здесь я слушаюсь себя и своего тела.

— Ты не поняла, да? — он схватил меня за руку. Очень расчетливо. Не так больно, чтобы кричать, но и вырваться невозможно. — Не поняла?

— Отпусти! — не знаю, что на меня нашло. Наивной дурочке положено было похлопать глазками и постараться выкинуть это всё из головы, но, видимо, я в тот момент наконец–то хотя бы чуть–чуть повзрослела.

— Сколько время? — спросил меня муж, и я машинально посмотрела на его татуировку. — Кажется, без пяти минут проблема.

В пощечине Криса была холодность и расчетливость. На лице у него не дрогнул ни один мускул. Я стояла ошарашенная и только могла удивленно водить ладонью по щеке — горящей и покрасневшей. Я не видела, но была уверена в этом.

Сделав шаг назад, я бездумно развернулась и побрела в ванную. Там тоже всё сверкало, повсюду жили автоматы, но я не могла уже думать об этом. Сама превратилась в робота, который мылся и выполнял только одну команду: «Не думать о том, что случилось. Не думать. Не».

Крис пришёл позже. Был мягким и ласковым. Шептал мне нежности. Взял меня страстно и заботливо. И я забыла о том, что случилось совсем недавно. Продолжила верить в сказку. В конце концов, как говорила моя мать, человеку всегда нужно дать возможность исправиться, не стоит судить его по одному лишь проступку.

Может быть, мне надо было не только слушать слова, но и замечать затравленный взгляд, который она бросала на отца?

Томаш Нунек

Первый результат появился к вечеру. Стравинский сиял так, что мне захотелось убавить яркость экрана.

— Представляешь, какой массив данных мне пришлось обработать? Уличные разговоры, беседы в кафе и тому подобное. У нашей девушки очень примечательная внешность. Точнее, она старалась сделать её очень примечательной. Я проанализировал все записи с общественных камер, которые удалось достать. Она действительно была с каждым из убитых, но для каждого выбирался свой образ.

Денис перекинул мне фотографии, которые я тут же наскоро пролистал.

Эффектная блондинка с голубыми глазами. Не менее прекрасная брюнетка с карими. Шатенка, рыженькая, пепельные волосы, голубые. Чёрные, зелёные, стальные, даже жёлтые глаза. Каждый раз было несколько ярких черт, на которых концентрировался взгляд, не обращая внимания на остальное.

— Она симпатичная, — признал я, вернув на экран Дениса.

— Ещё бы. Раз уж бобы клюнули. Всё выверено очень тщательно. Тембр голоса, яркая внешность, чуть провинциальность в манерах.

— Где ты углядел это на фотографиях?

— Я просматривал записи, не забывай, — он хохотнул. — Пожалуй, я бы тоже не отказался с ней поужинать как–нибудь в кафе.

— Как её зовут? — спросил я. Адреналин в крови бурлил. Я хотел знать имя. Называть девушку «любительницей варёных бобов» язык не поворачивался.

— С этим проблемы, — Стравинский погрустнел. — Я не знаю, кто она.

— То есть как?

— У меня есть двенадцать подозреваемых. Все они могли бы соответствовать этим образам в той или иной степени, если бы задались подобной целью.

— Целых двенадцать?!