Бубен

– Пять поколений моей семьи пытались найти этот пояс, а вам он достался безо всяких усилий. Правда, когда в колодце еще была вода, один ребенок утверждал, что на дне он видит что-то блестящее, но ему не поверили. И продолжали искать под горой, где по легенде она оставила этот самый пояс, прежде чем уйти с лесным народом.

Я усмехнулась.

– А те, кто искал, не пробовали залезть на гору? Тогда бы им сразу стало понятно, что под горой она его оставить не могла.

Всеволод удивился такому заявлению со стороны женщины, которая не имеет к древностям никакого отношения.

– Почему не могла?

– Потому что наверху, у самой вершины горы – амфитеатр, где, по всей видимости, собирался Совет старейшин. А с этого амфитеатра не видно того, что делается у подножия самой горы. Зато хорошо просматривается именно то место, где стоял дом вашего предка. И где сейчас строится наш дом. Пленникам всегда отводили пустыри, чтобы они были на виду.

Он внял разумности моих доводов и тут же поинтересовался:

– Насколько я понял, ночевать вы будете одна?

Холодок тревоги пробежал у меня по спине.

– Одна.

Он повернулся ко мне, и тихо шепнул:

– Тогда не ночуйте в комнате, окна которой выходят на гору. И держите при себе телефон.

Я металась по дому в поисках телефона, но все напрасно. Наконец, выбившись из сил, я села возле Всеволода на крыльцо и постаралась вспомнить, когда в последний раз видела свой мобильник. Звонила Алка, потом я пошла будить Данила… Куда же я его дела? Не помню. Одно я помнила точно, что на территории посторонних не было, а кот стащить его не мог. Вспомнив про кота, я скосила глаза на собаку Всеволода. Ахтас спал, опустив голову на передние лапы и уткнувшись носом в траву. Солнце уже скрылось за горами, и сумерки быстро надвигались. Зажглись первые звезды, и я включила на веранде свет, чтобы потом в темноте не искать проход через груду стройматериалов. Всеволод стал прощаться.

– Вам пора отдыхать. Так что до завтра.

Меня осенило.

– В машине! Я его в бардачок обратно положила, после того, как отправила Данила!

Я бросилась к машине и извлекла из бардачка телефон.

– Вот!

Всеволод взял мой телефон и набрал свой номер.

– Позвоните, как проснетесь.

Я удивилась:

– Зачем?

– Хочу отвести вас к Мораде.

Он попрощался, даже не спросив, хочу ли я идти к этой самой Мораде, отвязал собаку и ушел.

Без детей в доме было пусто и холодно, потому что мне лениво было топить печь для себя одной. Я просто вскипятила чай и согрела на плите немного воды, чтобы умыться перед сном. Чтобы не было так страшно, я сгребла мирно спящего кота с дивана и взяла с собой на огромную кровать. Кот поначалу протестовал, но потом смирился и затих. Заснула я на удивление быстро, однако долго спать в ту ночь мне не пришлось…

48

Проснулась я оттого, что стало трудно дышать, как будто кто-то сдавливал мне грудь подушками. Я открыла глаза и постаралась не закричать, хотя вряд ли кто услышал бы меня в месте, где в радиусе нескольких сот метров от моего дома никакого жилья не было – кричи не кричи. У меня на груди сидел кот и огромными желтыми глазами смотрел на меня. Я согнала его и нащупала на тумбочке телефон. Потом передумала и положила телефон обратно. Слишком мало причин, чтобы будить добропорядочных граждан.

Не успела я опустить голову на подушку, как машина замигала оранжевыми огнями и завыла на всю округу. Выругавшись, я спустила ноги на пол, натянула шерстяные носки и стала осторожно пробираться к выходу, чтобы найти ключи от машины. Из соображений личной безопасности свет я включать не стала. Штор на окнах еще не было, так что включи я свет – буду как на освещенной сцене, а зрительный зал, то есть все, кто на улице, будут в тени. Огромная Луна светила во все окна, так что отыскать ключи мне удалось довольно легко. Кликнув кнопку «снять», я успокоила машину и задумалась – ставить или не ставить ее снова. И почему сработал сигнал.

Я подошла к окну и прислонилась лбом к стеклу, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Все шансы стать неврастеником появились у меня как раз в тот момент, когда я почти коснулась стекла. Из темноты на меня смотрело, прильнув к тому же окну, что и я, детское лицо. Стараясь не закричать от страха и удивления, я отошла от окна и постаралась унять дрожь в конечностях. Отбросив всякое благоразумие, я вышла на крыльцо и позвала:

– Иди сюда!

С минуту я стояла в полном одиночестве, всматриваясь до рези в глазах в темень ночи. Но через какое-то время трава зашуршала, и из нее вышла маленькая девочка лет шести-семи с раскосыми глазами. Ребенок был одет в светлое платье, изрядно запачканное землей, и сандалии на босу ногу. Ее черные волосы были заплетены в две жидкие косички, стянутые на концах ярко красными резиночками. Двух передних зубов у нее не было, так что изъяснялась она с трудом. Меньше всего я ожидала увидеть ночью на моем участке ребенка.

– Ты что здесь делаешь?

Девочка, казалось, ничуть не была смущена, оказавшись ночью на чужой территории.

– Меня к вам послали.

– Кто?

– Морада. Она недовольна. И шаман. Он тоже недоволен.