Бубновый туз

Достав из шкафа личное дело Марины Феоктистовой, в девичестве Завьяловой, Игнат Сарычев открыл его. Красивое, слегка наивное девичье лицо. Наверное, такой она была в старших классах гимназии. Сейчас в ее взгляде сплошная суровость — ничего не поделаешь, профессия накладывает свой отпечаток. Вообще-то странно, что женщина работает в Чека, для этого дела требуется сильный характер и масса дополнительных качеств, которыми женщина не может обладать в силу своих природных особенностей. А такая барышня, как Мария, — красивая, мягкая, интеллигентная — странность вдвойне.

В этом деле имелась еще одна нестыковка, она говорила о том, что на работу в Чека ее направила партия, но в действительности со своей просьбой она обратилась лично к Дзержинскому, и «Железный Феликс» неожиданно размяк под ее натиском. Весьма редкий случай, надо признать. Не очень-то он жалует женщин.

Трудно было поверить, что в ее желании работать в Чека была романтическая основа. Это не расклеивание листовок в темных переулках, где душевная царская охранка могла только погрозить пальчиком хорошенькой девушке.

Здесь игры идут по-крупному. Мужские! За них и голову оторвать могут. Да и самим головы приходится отрывать. А ведь Мария из интеллигентной семьи, потомственная дворянка. Ей больше подошло бы заняться какой-нибудь благотворительностью, организовывать смотры, участвовать в самодеятельности, а она норовит в самое пекло влезть, хочет быть одной из шестеренок карающей машины.

Было в этом что-то противоестественное.

А что, если все это время Кирьян жил у Марии, ведь все говорили о том, что у него появилась какая-то женщина, о которой толком никто из жиганов ничего не знал. А ведь и в самом деле — лучшего места для того, чтобы спрятаться, чем в квартире у Марии, ему не отыскать. Вот картина получается — его по всей Москве ищут, а он себе спокойно на диване лежит да титьки у комиссарши теребит!

Раздался короткий стук в дверь. Сарычев захлопнул дело и сунул его в стол.

— Войдите.

В кабинет вошел Кравчук. Выглядел он отчего-то слегка виноватым. Неужели в чем-то провинился?

Сарычев слегка нахмурился:

— Я-то думал, что уже все разбежались. Время-то уже за полночь. С чем пришел?

— Понимаете, товарищ Сарычев, мне нужно домой в деревню дня на три съездить. Мать у меня одна осталась. Крышу надо подправить, пишет, что заливает, да и поддержать ее как-то надо, а то после смерти батяни она сама не своя стала. Боюсь я за нее!

— Ты же знаешь, что сейчас нам особенно не хватает людей.

— Знаю, товарищ Сарычев, но я отработаю. В два раза больше работать буду!

Игнат только махнул рукой:

— Да куда уж больше-то! Вон время уже за полночь, а ты еще на службе.

— Очень надо, товарищ Сарычев.

Игнат вздохнул:

— Я-то все понимаю, тем более если мать одна… Где ты живешь-то, кажется, под Питером?

— Да в Петергофе.

— Ладно, так и быть, съездишь дня на четыре.

— Спасибо, товарищ Сарычев.

— Рано еще благодарить, — прервал его Игнат. — Одно маленькое дело заодно выполнишь…

— Да все, что угодно!

— Сделаешь вот что, заедешь по адресу, где прежде проживала Мария Сергеевна Феоктистова, и попытаешься узнать о ней все. Кто ее родители, чем занимались, что она делала до того, как стала профессиональной революционеркой.

— Ее в чем-нибудь подозревают?

— Ну почему сразу подозревать-то? — почти возмутился Сарычев.

Федор пожал плечами:

— Но все-таки…

— Да ты присядь, — махнул Сарычев на свободный стул.

Кравчук присел и в ожидании посмотрел на Игната. Разговор принимал неожиданный оборот.

— Тут вот какое дело, Федор, только ты не удивляйся.

— Я уже давно ничему не удивляюсь, — махнул рукой Кравчук. — На такой-то работе.

Сарычев его понимал.

— Оно, конечно, верно, наша работа развеет любые иллюзии.

Поначалу Сарычев хотел сказать, что это обычная проверка, и даже подыскал подходящие слова, но в последнюю секунду раздумал. Пускай прочувствует!

— Тебе никогда не казалось странным, что такая эффектная барышня, как Мария Сергеевна, служит в Чека? Тут и крепкие мужики не всегда выдерживают, а ведь она и вовсе из «бывших», — намекнул он на ее дворянское происхождение.

— Поначалу действительно было как-то странно, — неуверенно признался Кравчук, — а потом ничего, привык.

— В этом деле имеется еще одна непонятная штука… Марию Сергеевну видели в обществе одного жигана… Я не хочу сказать о ней ничего плохого, женщина она молодая и как-то хочет устроить свою жизнь. Бог ей в помощь! Но что, если жиганы с ее помощью выведывают нашу оперативную информацию? Ведь она могла просто влюбиться в какого-нибудь жигана и по своему неведению выбалтывать ему все, что у нас происходит. С женщинами такое случается. Тебе не кажется странным, что в последнее время наши облавы ни к чему не приводят?

— Да, я тоже об этом задумывался.

— А на прошлой неделе были убиты два милиционера. Отправились арестовать карманников и напоролись на засаду.

— Совсем молодые ребята были.

— Все, что ты о ней узнаешь, доложишь лично мне!

— Есть!

Игнат помолчал и глухо сказал:

— Ну а я уж решу, как следует поступать!

* * *