Буча. Синдром Корсакова

Звонил мой коллега — корреспондентище с небритым имиджем. Этот человек обладал качествами незаурядными, но, как бывает с людьми разносторонними творческими, самолюбие его было болезненно. Его признавали опытным военным журналистом; с его мнением считались все, даже главный редактор, милая — очень милая дама. После развала «Независимой» он ушел на «Чистую Кнопку», но долго оставался как бы сам по себе, вел авторскую военную программу. Я начинал свою карьеру в его программе, но предал его — не пошел за ним. Мне тогда поперло. Будущее меня не волновало. Но он знал, что произойдет в моем будущем. И не предупредил. Наверное, подумал, что я не поверю ему.

Мы висели над пропастью. Мы были так высоко.

— Ты хорошо подумал? — спрашивал меня голос из телефона.

Говорят с Машука в ясную погоду можно разглядеть двуглавый Эльбрус.

— Где он станет жить? Его родственники. Они живы? Ты знаешь, где их искать?

Или Казбек.

— Сколько ему лет? Он болен, он инвалид. Ответственность. Что ты будешь с ним делать, если не найдешь никого, кому бы он стал нужен?

Нет, Казбек во Владикавказе.

— Ты можешь об этом своем поступке пожалеть. Имей в виду, — раздавалось в трубке.

Кончился разговор, я спрятал мобильник. Дернулся подвесной вагончик, пассажиры вздохнули с облегчением, и мы поехали к вершине Машука.

Лететь из Пятигорска в Москву страшнее, чем добираться из Ханкалы в Грозный: монотонно, но, главное, от тебя ничего уже не зависит. Я молился. Всю командировку не молился, а тут стал молиться. И крестился незаметно.

Приземлились, слава богу.

Помню стеклянные двери аэропорта: в них отражалась толпа, и я в толпе. Мы шли от самолета, и нас ожидали встречающие. За мной шагали Сашка и Пестиков с камерой. Я знал, что там внутри, за стеклянными дверями, если идти налево, пьют кофе отлетающие; посреди зала шагают парами менты и шныряют таксисты. Тележки с баулами, лыжи, тюки, чемоданы.

Прилетели мы в Москву.

Открылись стеклянные двери, а там была она. Моя жена. Она встречала меня, в руках у нее я увидел огромный букет роз, она любила производить эффект.

Не люблю с вечера мечтать. Как намечтаешь, так ничего из придуманного наутро не случается. Камеры, микрофоны, иностранные журналисты, слава моя. Глупостью все это оказалось. Но и жене я был несказанно рад.

Думаешь, я не люблю свою жену, поэтому и изменяю ей?