Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)

А вот кастовое расслоение проявляется уже на молочных фермах. Основу ванильного общества составляет неизменная триада: законодатели, исполнители и контролеры. Контролеры, они же судьи, следят за соблюдением законов и карают несогласных с этими законами. С законодателями и исполнителями тоже все ясно: первые создают юридическую базу, а вторые — воплощают в жизнь созданное первыми.

— Вот тут мне нужна помощь, — взмолилась Анна. — Законодатели создают юридическую базу для чего? База же — не эпический конь в вакууме, она нужна для целей конкретных и осязаемых.

Анастасия улыбнулась гордо и с уважением: ученица быстро схватывала материальную часть.

— Безусловно, — согласилась консультант по ванильному миру, — базу нужно подводить под определенную идею.

— У слова «идея» много смыслов, — Анна мечтательно вспомнила идеи, которые возникали и реализовывались на Границе.

— В нашем случае, идея — это радужная обертка. Ее создают на специальных фабриках идей фабричные сотрудники соответствующих квалификаций: философы, историки, политики, религиозные деятели и даже журналисты аналитического толка. Обертка позволяет облекать содержимое в приятные и привычные глазу, уху и душе потребителя формы.

— И каково же содержимое этой радужной обертки?

— Вот тут и подошли мы к завершению сегодняшней нашей беседы, — резюмировала Анастасия. — Внутри идеологической обертки находится концепт. Концепт нашего ванильного мира.

11. Концепт

— Концепт… — Анна попробовала слово на вкус. — Вот теперь мне все ясно. Спасибо, милая Анастасия, что открыла мне глаза на очевидное. Озарение снизошло, вся картина, как на ладони.

— Не ёрничай, — улыбнулась Анастасия. — На то он и концепт, чтобы не лежать на поверхности. Это же тебе не просяное зернышко, концепт — это основа нашего мира, его схема, программа, путь и цель одновременно. Само знание о его существовании доступно избранным, а его смысл не доступен никому.

— Так не бывает, — запротестовала Анна. — Если ты говоришь, что существует некий загадочный концепт, то кто-то должен иметь информацию о его содержании.

— Сложность в том, — Анастасия вспорхнула с кресла и стала взад-перед ходить по комнате во всей своей обнаженно-чулочной красе, — что концепт нашего мира — это уроборос, змей, пожирающий свой хвост. Насколько я понимаю, разделы концепта содержат некие инструменты, при помощи которых можно распознать факторы влияния…

— На кого?

— В том-то и дело, что на париев, отверженных. На тех коров, что пьют на кухнях и не интересны никому.

— Что за несуразица? — возмутилась Анна.

— Вот сама у него и спросишь, — посоветовала Анастасия.

— У кого?

— У автора концепта. У нашего бога. У Меня Всеславича Зота. Вот к нему на прием и вручение верительных грамот ты записана на послезавтра. Пора тебе приступать к ванильной работе и к выполнению задания Границы, каким бы оно ни было.

— А почему послезавтра?

— Потому что завтра мы отправимся в город — по бутикам и оводам-стилистам. Будем делать из тебя лакшери-леди. А сегодня пора спать. В разных кроватях. На разных уровнях. Тебе наверх. Если хочешь, могу набрать тебе ванну.

— С пенкой? — восхитилась Анна.

— С пенкой розового цвета и со всевозможными солями для аромата, кожи и успокоения.

— Набирай! — шутливо приказала Анна своему гиду и наставнику, своей помощнице по заданию Границы и своей начальнице в сложной иерархии ванильного мира.

Анастасия отправилась по лестнице наверх, и Анна с удовольствием, ценя женскую красоту, наблюдала за грациозной походкой и переливами упругих ягодиц.

Часть 3. Разлука

«Разлука для любви, как ветер для пламени: слабое загасит, сильное воспалит».

Умберто Эко. «Остров накануне»

1. Голос

Голос Анна услышала ночью. На Границе не было четкой грани между реальностями сна и яви — одно плавно перетекало в другое. Тем более ночи не следовали за днями, темное время суток не сменяло светлые часы. Не было на Границе звезд, планет, спутников, их вращений друг вокруг друга и вокруг собственной оси. Был только Хозяин, его свет, и вращение сабки вокруг него.

Разум, свободный от условных оков времени и пространства, порождал пленительные образы, которые в тот же момент находили воплощение в удивительной игре жизни. В ванильном мире все было иначе.

Вечер сменял день, за вечером следовала ночь. Беседа с Анастасией, ванна, постель, сон. Забытье. И в этом забытьи — обрывки видений, цветные лоскуты дневных переживаний, картинки, отчасти затушеванные тьмой беспамятства.

Частым гостем в царстве снов был Хозяин. Он приходил молча, жестами отдавал распоряжения, делал взмах тяжелой плетью и… все. В этот момент сны обрывались. Часто Анна во сне сворачивалась, как кошка, клубком у ног Хозяина, прижималась губами к его коленям, обхватывала его икры — и снова обрыв, в который сталкивали сабку коварная память или беспощадное утро.