Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)

На исходе круга Мастер Долин остановился, поднял кувшин на плечо и отступил в розовый мрак, уступая место своему преемнику, который не заставил себя ждать. Раздвигая клубы лапами, словно из тропического леса на берег заболоченного озера, выполз огромный кайман.

7. Небо и Солнце

— Мастер Неба здесь, — объявил кайман, не открывая пасти. — Мастер Неба принимает решение. Его решение: да. Сцена: Мастер Неба сидит с букетом озерных лилий. Фон — красный.

В тот же миг мрак окрасился кровью. Грозно разинув зубастую пасть, крокодил встал на дыбы. Под крокодильей броней оказалась комедийная маска с застывшими в улыбке губами. Пасть каймана стала головным убором, его когти и зубы рассыпались по груди Мастера ожерельем, хвост опоясал бедра. Мастер Неба присел миролюбиво у края сцены и, протянув руку, сгреб с поверхности невидимого озера охапку белых лилий.

— Нелогично, — недовольно буркнул Крючконос.

— Что именно? — участливо спросил Мень Всеславович.

— Цветовая гамма нелогична, — пояснил Крючконос. — Насколько я разобрался в спектральном диапазоне вашего мира и в метафорическом значении цветов, небу должен соответствовать синий или голубой фон. Почему красный?

— Я, кажется, начинаю понимать, — тихо сказал Мень. — Некогда индейцы селились на берегах водоемов и занимались водным собирательством. Их пищей были улитки, водяные лилии, моллюски. Они бродили по колено в воде, где их подстерегали свирепые кайманы. Отсюда и красный цвет — такой становилась вода после стремительного нападения хищника.

— Причем тогда небо? — спросил Крючконос.

— Когда индейцы занялись земледелием, крокодилы перестали представлять для них прежнюю опасность, — продолжил Мень. — И кайман начал другую карьеру — уже на небе. Из реального крокодила он превратился в мифического небесного ящера, бога неба.

— А причем тут вообще индейцы? — спросил Крючконос, но трибуны разразились новым гласом:

— Мастер Солнца здесь! Мастер Солнца принимает решение.

На «трибунах» появился бронзовый атлет. Трагедийная маска кривила губы в театральной печали. Вместо головного убора — красный хохол распушенных перьев. Такие же перья прикрывали бедра.

— Попугай? — удивился Крючконос.

— Солнце вступало в свои права в начале сентября, — пояснил Мень. — У индейцев майя этот месяц соответствовал созвездию Попугая. Бога Солнца они так и называли: К’аш Моо, «несущий попугая».

— Мастер Солнца принял решение, — сказал атлет после паузы. — Его решение: нет. Сцена: Мастер Солнца сжимает в правой руке горящий факел, левой — указывает вниз. Фон — черный.

Мастер принял соответствующую позу, высвободив из темноты горящий факел. Левая длань простерлась над головами слушателей. Клубы мрака наполнились бездонной чернотой.

— Вот опять, — посетовал Крючконос. — Мастер Солнца, а фон почему-то черный. Нелогично.

— Солнце не только радует теплом, но и насылает засуху, палит посевы, оставляет за собой черные поля, голод и смерть, — напомнил Мень.

8. Смерть

И, как бы откликаясь на последнее слово Меня Всеславовича, грянуло над ареной амфитеатра:

— Мастер Смерти здесь! Мастер смерти принимает решение. Его решение: да. Сцена: Мастер Смерти ткет ковер. Фон — белый.

Мастер Смерти действительно производил зловещее впечатление. Комедийная маска улыбалась, но на том месте, где должен быть нос, в маске зиял провал, из которого струйкой сочилась кровь. Над маской, словно каска, был водружен гладкий череп без нижней челюсти.

Мастер Смерти в юбке из костей скрестил ноги за ткацким станком. Обмакивая длинный, сухой палец в носовое отверстие, как перо в чернильницу, Мастер быстрыми четкими движениями вырисовывал на поверхности ковра игуан и броненосцев. Черный мрак, не теряя зловещей глубины, заклубился молочной пеной.

— Почему у Мастеров такие странные имена? — в очередной раз поинтересовался Крючконос.

— У Мастеров нет имен, — сказала Анна. — Они им не нужны. Думаю, Хозяева принимают эти образы для нашего удобства. Наверное, эти имена — символы, имеют какое-то метафорическое значение.

— Мастера опустились до метафор? — ухмыльнулся Крючконос.

— Скорее, снизошли до нас, — уточнил Мень.

— Вы там что-то начали понимать, коллега, — Крючконос воспользовался воцарившейся тишиной, пока Мастер Смерти ткал свой ковер. — Просветите меня, уважаемый. А то я даже при таком снисхождении все равно не могу разобраться. Почему индейцы?

— Граница напоминает нам историю моего мира, — ответил Мень. — Хоть я и не уверен, что понял правильно. Мастера предстают в образах стихийных богов майя.

— Чем прославились эти ваши майя?

— Более верным будет спросить, в чем провинились. И не майя, а их завоеватели, — Мень горько вздохнул. — Европейцы-колонизаторы практически стерли цивилизации воинственных майя, ацтеков-мешика, инков-кечуа с лица земли. Целую расу низвергли с высот цивилизации практически в первобытное состояние.