Будь моей королевой

Подводная лодка.

Она совсем забыла об этом. Подводная лодка всегда была частью плана. Сначала экскурсия на буровую вышку, а потом разведочная гондола – которая, по существу, представляла собой небольшую, на четырех человек, подводную лодку, – должна опустить Габриэля на глубину, чтобы он мог увидеть буровую установку в работе. Просто возможность для безобидной фотосессии – Серафия даже не придала этому пункту особого значения, когда получила план с маршрутом. Габриэль ведь не упоминал о своей проблеме, когда они обсуждали повестку дня в Майами.

Затем Серафия узнала, что он не переносит замкнутые темные пространства, но так много всего случилось, что подводная лодка напрочь вылетела у нее из головы.

И они направлялись именно туда. К сожалению, между нею и Габриэлем на узкой палубе и лестнице было человек двадцать. Он находился ниже платформы, а Серафия – все еще наверху, в самом хвосте группы. Она не могла подобраться к Габриэлю настолько близко, чтобы предупредить, прежде чем станет слишком поздно.

Серафия бросилась к металлическому ограждению, заглядывая через перила вниз: они все еще прогуливались, а Патрик показывал то одно устройство, то другое, но она уже видела открытый люк разведочной гондолы в нескольких ярдах перед ними.

– Габриэль! – крикнула она, и несколько журналистов и членов экипажа повернулись, чтобы посмотреть на нее. Но шум океана и работающей буровой установки тут же заглушил все. Все, кроме выражения на его лице.

В тот момент Серафия знала, что он понял, куда они направляются. Габриэль застыл, его челюсть напряглась. Руки сжались в кулаки. Все вокруг него продолжали говорить и смеяться, но он не участвовал в беседе. Ослабляя галстук, Габриэль оглядывался, словно искал способ спастись, в крайнем случае готовый прыгнуть в океан и доплыть до материка.

Патрик Роулинг и премьер-министр первыми залезли в разведочную гондолу. Габриэль несколько секунд постоял у входа, вглядываясь в небольшой проем двери. Белый как полотно, схватился за перила – костяшки на руке от напряжения побелели. Серафия видела, что другие пытаются ободрить его, но в панике Габриэль, наверное, не слышал ничего из того, что ему говорили.

Затем он покачал головой. Пятясь, едва не натолкнулся на кого-то, потом повернулся и начал пробиваться сквозь толпу обратно к лестнице. Серафия с трудом различала крики и слова беспокойства. Патрик поднялся из подводной лодки, звал Габриэля, но тот не остановился. Прыгая вверх по ступеням, он достиг самого верха лестницы, где столкнулся с Серафией.

Он посмотрел на нее дикими от ужаса глазами. Казалось, он даже не видит ее.

– Мне так жаль, Габриэль. Я совсем забыла о подводной лодке. Я бы предупредила тебя.

Он уставился на нее, выражение лица становилось жестким. Во взгляде – где Серафия раньше видела только влюбленность и юмор – яд. Она хотела взять Габриэля за руку, но он отдернул руку и сделал шаг назад.

– Это не важно, – успокаивала она. – Они могут продолжить и без тебя. Уверена, ты не единственный человек, которому не по душе идея прокатиться в этой штуке.

Габриэль взглядом ясно давал понять, что не согласен. Это было важно, по крайней мере для него. Не говоря ни слова, он повернулся и пошел вниз по металлическому настилу к вертолетной площадке.

– Габриэль, остановись! Подожди! – закричала Серафия, последовав за ним, но Габриэль не остановился. Когда подоспела пресса, Серафия сдалась. Репортеры оттеснили ее в сторону, но не успели они догнать Габриэля, как вертолет поднялся над нефтеперерабатывающей установкой.

Не в состоянии что-либо изменить, Серафия стояла и смотрела, как вертолет исчезает на горизонте. Когда тот скрылся из вида, все, что она видела перед глазами, все, о чем могла думать, – это растерянное лицо человека, которого жестоко предали. Габриэль обвинял ее. И, вероятно, был прав. Сегодня она допустила очень большую ошибку.

– Что случилось? – Премьер-министр остановился рядом с ней, в замешательстве наморщив лоб. – С принцем все в порядке? Он выглядел не очень хорошо.

– Я не знаю, – ответила Серафия. Она не собиралась рассказывать ни ему, ни кому-либо из окруживших ее журналистов, что у Габриэля клаустрофобия. Иначе это будет выглядеть так, словно она намеренно пытается подставить его. Он сам должен был сказать это. Объясни он все вежливо – и можно было бы избежать неловкой ситуации. Вместо этого он сбежал, как будто на него устроили засаду.

При этой мысли у Серафии неприятно засосало под ложечкой. Габриэль правда считает, что она делает именно это? Она всего лишь недосмотрела, но если вспомнить другие проблемы, которые возникали у них на последней неделе, – неужели похоже на саботаж? Он не может верить, что она поступила бы с ним так. Габриэль ведь не воспринял ту статью всерьез.

Или все-таки?..

Серафия боялась, что он начал подозревать ее. Тот взгляд о многом говорил. Серафия все испортила. Она не хотела, но разрушила отношения с Габриэлем прежде, чем они начались.