Будь моей няней

— Может быть, ту, первую? Она вам сразу понравилась и по размеру подошла.

Тетушка Тициана задумчиво пожала плечами, еще раз оглядела прилавок и предложила ровно половину цены.

Торговалась она виртуозно. У товара нашлось столько недостатков, что растерялась даже я. Прошита криво, строчки морщинят, пух комками, нитки торчат и не иначе скоро вылезут. Но продавец не сдавался — цена на все перины одна и ниже быть не может.

— Что делать-то? — повернулась к нам тетушка Тициана.

— Не покупать! — решили сестры, и тетушка Тициана демонстративно захлопнула кошелек.

— Ваша взяла, согласен, — выдохнул продавец и тяжело опустился на деревянный чурбак.

Обрадованная тетушка Тициана шепнула мне на ухо, что с нее причитается всем по пирожному.

— Забирайте, пользуйтесь на здоровье, — хмуро сказал продавец, выдавая сдачу.

Он бросил на девочек злобный взгляд и спросил:

— Вы чьи будете, такие умные?

— Мы дочки графа, — гордо сообщила Пэм.

— А… Те самые девочки, от которых сбежали все гувернантки?

Элли перевернула свою трубку и дунула в его сторону. Из трубки в лицо продавцу вылетело серое облако мелких, противно пищащих комаров.

— Ох, какая хорошая игрушка! Мне тоже такую надо, — раздалось восхищенное за спиной.

Я оглянулась, рядом, глядя на нас, посмеивалась тетушка Кристинитта.

— О, девочки, познакомьтесь, это тетушка Кристинитта, чьими цветами вы восторгались в прошлую прогулку.

— И Памела сорвала розу, оставив в кустах рукав, — шкодливо засмеялась Элли. — А мэлл Имма разрешила, сказала, что можно.

Сдала она и меня заодно. Добрая девочка. Памела обиженно покосилась на сестру, надулась. Они поздоровались с тетушкой Кристиниттой. Я представила девочек.

— Раз мэлл Имма сказала, что можно, значит, можно, — бросила на меня смешливый взгляд Кристинитта.

— А зачем вам эта дудка? Вы кому-то хотите испортить настроение? — радостно спросила Элли.

— Да стоило бы. Вот, — выставила она вперед руки, в которых держала какой-то клубень, — в прошлый раз меня обманул торговец. Выдал мне клубень астрацинии за королевскую акцитанию.

Мы покосились на клубень в ее руках. На мой взгляд, все они одинаковые, как можно отличить их на этом этапе? Девочки, видно, подумали о том же, потому что пожали плечами.

— Обманывать нехорошо, — согласилась Элли. — Пойдемте к тому торговцу и дунем ему зеленой стороной.

Она воинственно потрясла дудочкой.

— Я никуда не пойду, — заартачилась Памела. — И вообще, я устала и хочу посидеть.

Пэм капризничала, настроение ее испортилось.

— Я думаю, нам действительно пора отдохнуть и пообедать, — согласилась я.

— А я хочу пойти с тетушкой Кристиниттой! — заупрямилась Элли.

— А я вообще домой хочу! Я думаю, что на сегодня хватит, — сказала Пэм.

Кристинитта сочувственно на меня посмотрела, а я вздохнула.

— Ну и иди! А я пойду с тетушкой Кристиниттой. Мэлл Имма, можно?

— Нет, конечно, — ответила я. — Во-первых, нехорошо навязывать свое общество, пока тебя не приглашали, так ты ставишь людей в неловкое положение. Настоящая мэлл такого никогда не допустит. Во-вторых, сегодня и здесь вы будете слушать меня. Куда я скажу, туда и пойдем.

— И куда мы пойдем? — воинственно спросила Элли и настойчиво продолжила гнуть свою линию: — Наказать торговца?

— Нет, Элли, торговца накажут стражи, если тетушка Кристинитта на него заявит. А мы пойдем обедать.

Памела победно посмотрела на сестру, и это было ее ошибкой.

— Ты противная! — толкнула ее сестра со слезами на глазах и… побежала.

О боги!

— Памела, за Элли! — схватила я Пэм за руку и помчалась за младшей.

Чтобы я еще с ними куда-нибудь пошла! Мы бежали за Элли, боясь в толпе потерять персиковое с зеленым пятно, мелькавшее за людскими фигурами.

Элли сменила направление и направилась в самую гущу толпы. Нас с Памелой разъединили.

— Я догоню ее! — крикнула Пэм и побежала вперед правее меня.

— Элли! Элли, стой! — кричала я в спину девочки. — Пустите! Расступитесь! — пыталась я продраться сквозь толпу, которая становилась все плотнее.

На мое счастье, на пути Элли возникло препятствие — кочующая толпа артистов; они преградили путь девочке, она замешкалась, и я успела схватить ее за руку.

В тот момент не знаю, как я сдержалась, чтобы не дать ей по попе. Но очень хотелось. Лишь воспоминание о матери, которая меня била в детстве, и о том, что я чувствовала при этом, спасли меня от необдуманного шага. Это твое бессилие, Имма. Твое, а не ребенка. Так что возьми себя в руки.

Крепко держа девочку за локоть, я покинула с ней толпу и опустилась на лавочку под раскидистой ивой в отдалении.

— Элли! Ты что удумала?! — сдерживая гнев, обратилась я к нахохленной недовольной Элли. — Разве можно так поступать? Сейчас я не буду с тобой разговаривать. Мы просто найдем Памелу и тут же вернемся домой, и там я подумаю над вашим наказанием.

Элли поникла, насупилась. Ни разу она еще не слышала от меня такого тона.

Я стала высматривать в толпе Памелу, но не находила. Мы бродили с Элли по ярмарке и спрашивали всех, не видели ли они смуглую черноволосую девочку одиннадцати лет в сиреневом пышном платье. Никто не видел. Через двадцать минут поисков я начала паниковать.