Будь моей сестрой

– Что за игрок? – выпытывает, ловя через дым мой взгляд. – Покажешь?

– Не-а, – мне хорошо, все мышцы расслабились, и губы вдруг расползаются в ухмылку. – После того случая я его больше не видел. Хотя хотелось, да… Задать пару вопросов этому гаду.

– О’кей. Ладно, – Макс откидывается на спинку стула и предлагает: – Задавай мне.

Пытаюсь собраться с мыслями, но в этом деле алкоголь – паршивый помощник. Потому просто говорю, что первое приходит в голову:

– Где я? Чем я тут занимаюсь? И кто я вообще такой?

– Рука Мироздания.

– Чего?! – от неожиданности давлюсь дымом и кашляю, одновременно хохоча, до тех пор, пока не натыкаюсь на взгляд Макса. До ужаса серьезный взгляд.

– Ты что?.. Ты не шутишь, что ли?

– Нет, – машет головой и пожимает плечами. – Именно так называется здесь твоя должность.

Пару секунд сижу переваривая. Потом говорю неуверенно:

– Чёт как-то пафосно.

– Зато верно передает суть.

Он снова пожимает плечами и вздыхает.

– Ну хорошо, слушай… В общих чертах: с тобой все в порядке. Ты жив и здоров, а то, что не помнишь, куда идешь после смены, так таковы условия договора. Ты сам их читал и подписывал.

– Зачем?!

– Затем, что последний шанс дается всем абсолютно. Дилер же должен быть полностью беспристрастен, и, если вдруг в казино забредет кто-то из его знакомых или родных, у дилера не должно быть искушения попытаться ему подыграть. Вот, в общем, и всё.

– Как это? – возмущаюсь я, почти протрезвев. – Что значит «всё»? Да мы только начали!

Макс смотрит вопросительно, но молчит, и я понимаю, что теперь продолжать явно мне.

– Хорошо, – говорю, чтобы заполнить паузу. – А игроки, значит, все помнят?

– В основном, нет. Но у некоторых случаются… ммм… проблески. Поэтому важно вовремя их… отделить. И поэтому я так настойчиво расспрашивал тебя о твоем просветителе.

– И что с ними потом происходит?

– Да ничего, господи, – Макс досадливо морщится. – Мы вносим их в черный список, и казино закрывает им вход. Ты ищешь подвох там, где его нет, и спрашиваешь в итоге совсем не о том.

– А о чем мне спрашивать? – взвиваюсь я. – У меня в голове полный раздрай. Я не понимаю, кто я и что я здесь делаю. Где и чем я живу, откуда приходят все эти люди и зачем они вообще сюда ходят, если все равно потом не помнят о выигрышах. Да и вообще: что они, собственно, пытаются выиграть?!

– Ну наконец-то! – Макс широко и с гордостью улыбается, как бестолковому, ни к чему не способному, но все равно любимому ученику, решившему примитивную задачку по арифметике. – Наконец ты приближаешься к главному.

Я и чувствую себя тем учеником. Тупым, ни на что не годным двоечником, назвавшим правильный ответ исключительно благодаря удаче. Или?..

– Ну-ну, – торопит Макс. И нетерпеливо подсказывает: – Вспомни, как выглядят наши жетоны.

Я вспоминаю. Ничего особенного, жетоны как жетоны: красные, синие, белые и зеленые. И тут вдруг меня осеняет:

– Э-э-э… На них же нет номинала!

– Точно, – говорит Макс. – Слушай, Рука Мироздания – не просто название должности. Ты и есть она. Или он?.. Да не важно. А важно то, что люди играют здесь не с тобой, а с ним. У каждого собственные проблемы, которые они пытаются вот так вот решить. Обыграть судьбу, понимаешь?

– А это возможно?

– Им хочется верить, что да. Потому и приходят сюда раз за разом. Играют на удачу, здоровье, благополучие близких, даже на жизнь.

– Довольно высокие ставки, – замечаю я.

– Так и есть. Но, по сути, они так же азартны, как и все игроки. Только проигрыш часто гораздо серьезнее. Но и выигрыш ведь тоже. Мироздание играет по-честному.

Я умолкаю, пытаясь переварить информацию. Потом делаю новую попытку:

– И как… Как мы все сюда попадаем? Неужто просто заходим в обычную дверь? Я почему-то помню… казино снаружи… Такое маленькое здание из белого кирпича и с синей неоновой вывеской. Это и есть оно? Когда я пришел? Сколько я здесь работаю?

– Опять не о том, не о том!!! – орет Макс гневно. – Ну! Спроси главное!

Я застываю под его взглядом, как кролик, лихорадочно, словно от этого зависит моя жизнь, пытаясь сообразить: что такое главное я упускаю? Что?

Мысли мечутся, как стекляшки в калейдоскопе, но никак не складываются в нужный узор.

А может… Может, и правда зависит?.. Ну, жизнь?

Я поднимаю голову и, еле ворочая отчего-то онемевшими губами, шепчу:

– Чем вы мне платите?

Теперь на каждого игрока я смотрю совсем другими глазами. На ярких, словно диковинных птичек, красавиц в вечерних платьях, на мужчин в смокингах, на юнцов, с видом завзятых шулеров перекатывающих жетоны между пальцами, на все того же громогласного Капоню и на новенькую девушку с короткими ногтями, нервно кусающую губы. Я смотрю на них и думаю: «Что ты пытаешься отыграть?»

И подглядываю украдкой, какой они делают размен, когда уходят.

Это Макс меня научил в ту нашу Ночь Откровений, пока мы планомерно надирались вискарем без закуски. Расстались, как водится, лучшими друзьями и, как водится, при следующей встрече только издали кивнули друг другу, криво усмехнувшись и разведя руками: дескать, ну что тут добавишь?

Но, несмотря на градус нашей беседы, я помню ее от первого до последнего слова.