Будь моим первым

Она вновь принялась всхлипывать, а я уже собиралась было отыскать слова, которые могли хоть отчасти облегчить состояние мамы, когда в дверь позвонили.

Мы замерли, переглянулись. Я схватила телефон, потому что сердце моё стало стучать, как бешеное. Набрала номер мужа, но ответом мне были лишь длинные гудки.

Звонок повторился, только теперь — более настойчивый.

— Я пойду, взгляну в глазок, — сообщила маме громким шёпотом. — Наверняка это полиция.

Поднявшись из-за стола, направилась на неверных ногах к двери. Предчувствие, которое жило во мне с самого утра, сейчас стало особенно явственным.

«Дима рядом, он здесь», — повторяла я себе, пока шла в прихожую.

Ощущение безопасности то таяло, когда я позволяла страху превалировать над другими эмоциями, то крепло, стоило мне уверить себя, что нам с мамой ничего не угрожает.

— Полиция! — выдохнула с облегчением, взглянув в глазок.

Прямо перед дверью стоял мужчина в форме, за его спиной маячил ещё один. Но где же Швецов? Почему он куда-то исчез, если обещал прямо противоположное?

— Слава богу! — откликнулась мама, и я принялась открывать.

Я знала, что нам предстоит — допросы, расспросы, вопросы… И так по кругу. Знала и была готова к ним. Но не к тому, с чем столкнулась, как только отперла дверь.

— Майор, благодарствую, — раздался голос Карташова, а в дверном проёме появился он сам.

Я тонко вскрикнула и отступила. Ощутила руку мамы, что схватила меня за предплечье и потянула назад. Объятия ужаса окутали меня, парализовали. И лишь только в голове пульсом билась одна-единственная мысль: «Где Дима?».

— Говорят, дорогая, что теперь ты носишь фамилию Швецова? — протянул Кирилл.

Он вошёл, и мне показалось, что всё помещение занято только им. Куда бы я ни бросала испуганные взгляды, всё равно видела Карташова.

— Мы обязательно поговорим об этом. Но не здесь, — сказал он, посмотрев так, что у меня всё похолодело внутри. И вдруг обернулся и бросил короткий приказ: — Забирайте её.

Я плохо помнила, как мы оказались в огромном доме, в котором я ни разу не была. Сначала меня попыталась защитить мама, но люди Карташова, которых он привёл с собой, отстранили её. Оттеснили, пока она бросалась ко мне и, выкрикивая угрозы, старалась сделать всё, чтобы меня не тронули.

Напрасно. Силы были слишком неравны.

Затем мы долго куда-то ехали, а я, сидя рядом с безмолвным Кириллом, прижатая к его крепкому, источающему смертельную угрозу, телу, боялась сделать лишний вдох. Всё казалось, что любое моё действие приведёт к чему-то ужасающему, фатальному. Хотя, казалось, куда уж фатальнее?

Едва ли не умирая от ужаса, я позволила выволочь себя из машины и повести к трёхэтажному особняку, который, судя по тому, как долго мы до него добирались, находился далеко за городом.

«Лишь бы только со Швецовым всё было в порядке. Лишь бы он не пострадал, а после сделал всё, чтобы меня вызволить», — мелькало в голове хаотично, от чего меня начало тошнить.

— Ну, что, маленькая сучка? Думала, что вот так просто можно выставить меня идиотом и за это не огрести по самое не балуйся? — спросил Карташов, дотащив меня, словно пушинку, до одной из комнат третьего этажа.

Он распахнул дверь, впихнул меня внутрь и, заперев за собой замок, встал так, чтобы отрезать мне все пути отступления.

— Я не люблю тебя и никогда не любила! — выкрикнула истерично, прекрасно осознавая, насколько глупо это звучит. 
Кириллу же было сразу плевать на чувства между нами. У нас был лишь договор и только.

Карташов запрокинул голову и расхохотался. В этом смехе не было эмоций. И вообще казалось, что звучит он из самой преисподней.

— Карина… Какая же ты идиотка, — покачал он головой и кивнул на постель: — Ложись.

Приказ прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. Замотала головой, обхватила себя руками и, отступив ещё на шаг, врезалась в стену спиной.

В обстановке комнаты не было ничего уютного. На окнах — тяжёлые, противно-бордовые шторы. Гигантский шкаф, что смотрелся здесь крохотным, потому что помещение было внушительного размера, да кровать с массивным изголовьем. Обои грязно-жёлтые, а из источников освещения — лишь люстра на потолке.

— Нет, — наконец, нашла в себе силы, чтобы хрипло ответить.

— Ложись, или я уложу тебя сам. И тебе это не понравится, поверь.

— Кирилл…

Имя этого монстра сорвалось с губ жалкой мольбой, за что я тут же себя обругала. Я была в полной власти Карташова, один господь ведал, чем завершится моё заточение здесь. Кирилл станет меня насиловать? Отдаст своре своих парней, чтобы они наказали меня за то, что я сделала? Как же страшно… жутко…

— Даже не вздумай просить или умолять. Это бесполезно, — пожал плечами Карташов и, скинув пиджак с плеч, продолжил: — Ты разве не поняла, что бывает с людьми, которые пытаются перейти мне дорогу?

Я тяжело сглотнула, потому что поняла — речь об отце. Но бросаться сейчас с кулаками на Кирилла и кричать, как же я его ненавижу за то, что он сделал, было смерти подобно.

— Ты бы меня не отпустил… Мне пришлось, — проговорила сбивчиво, лихорадочно оглядываясь в поисках того, что могло стать оружием в моих руках.