Будь проклята страсть

Иногда Ги брал шлюпку и с Бернаром или Раймоном ходил на вёслах между стоявшими на якоре военными кораблями далеко за острова. По утрам принимал душ в каннской бане. Каждые два-три дня ездил обедать к матери в Ниццу. И брал с собой слугу.

   — Франсуа, мадам де Мопассан тоже умеет готовить. Но я привык к твоей стряпне, и ты знаешь, что я люблю. Только вот в последнее время ты стал всё пересаливать. Будь повнимательнее.

   — Хорошо, месье.

Дарембер проводил зиму в Канне и часто заглядывал. Франсуа заметил, что врач задаёт его хозяину неожиданные вопросы относительно дат, имён, мест и событий; хозяин почти всегда мог ответить.

Однако, несмотря на покой, спал Ги плохо. Худшим временем было два часа ночи; он часто вызывал звонком Франсуа. В три ненадолго задрёмывал. Тело его иногда охватывала такая боль, что он не мог шевельнуться. Глаза ужасно жгло. Ги очень жалел, что рядом нет Клементины. Ему нужно было писать много писем, и каждая страница означала часовую пытку. Он нацарапал записку доктору Казалису: «Я почти ослеп. Ночью не выношу никакого света, даже пламени свечи. Комары едят меня поедом. Если мистраль не прекратится, вынужден буду уехать. Куда — не представляю».

Вскоре парижские мытарства настигли его и здесь, в этом тихом доме. Однажды по поручению Жака Нормана, драматурга, с которым он писал «Мюзотту», приехал театральный агент. Франсуа проводил к нему этого человека с блестящей лысиной и болтающимися руками, тот подобострастно протянул рекомендательное письмо от Нормана и сразу же заговорил о планах на этот сезон, о том, что из произведений Ги им хотелось бы инсценировать.

Ги вышел из себя. Бросился к двери и распахнул её.

— Я ни за что не позволю делать пьесы из моих книг! Слышите, месье? Не представляю, как можно делать подобные предложения писателю, уважающему свой труд. — Агент округлил глаза, теребя в руках рекомендательное письмо. Ги закричал: — Думаете, атмосферу книги удастся передать на сцене? Да? С вашими никчёмными актёрами и актрисами, говорящими на жаргоне? Писатель, разрешающий инсценировать свою книгу, бесчестит себя, месье. Делается это всё только ради денег. Денег! Я ни за что этого не позволю. Так и передайте месье Норману. ФРАНСУА!

Слуга появился у двери. Агент торопливо вышел.

А вот уж от Авара он не ждал подвоха. И когда только всё это кончится! Ги стало известно, что Авар три месяца назад распродал весь тираж «Заведения Телье». В письме к Жакобу он распорядился потребовать, чтобы Авар в течение суток выпустил новый тираж, в противном случае привлечь его к суду.

Когда Ги написал это письмо, всё тело его пронизала боль, комната закружилась. И он заметил, что после стряпни Франсуа во рту остаётся тошнотворный солёный привкус. А на другой день он сделал потрясающее открытие. И написал Казалису: «Я убедился вчера, что всё моё тело, плоть и кожа пропитаны солью. Слюны больше нет, соль её совершенно высушила. Я безусловно погиб. Я в состоянии агонии. У меня размягчение мозга, вызванное промыванием солёной водой носовой полости. Я сошёл с ума. Прощайте, друг, вы меня больше не увидите».

Однако наутро Ги почувствовал себя лучше. С почтой пришло письмо от Мари, она сообщала, что приедет отпраздновать с ним Рождество. Ги даже заплакал от радости. Перечитывал письмо снова и снова. Там было много нежных фраз. «Ги, я скучаю по тебе. Последние месяцы мы находимся в горестной разлуке, любимый...» Да, да, в конце концов, всё хорошо. Теперь Ги понимал: он любит её, как не мог любить никакую другую женщину. И страстно желал увидеться с ней. Господи, почему они потеряли эти драгоценные месяцы? Они любят друг друга. Теперь он ни за что не отпустит Мари.

Ги радостно готовился к встрече. Они выпьют на вилле шампанского, потом отправятся на яхте на остров святой Маргариты, устроят рождественский ужин только вдвоём, в уединении от всего мира. Под вечер он услышал, как к воротам подъехал экипаж, и выбежал.

   — Мари!

Вот она — смеющаяся, в платье с блестками, со сверкающим на шее ожерельем.

   — Ги, я так рада. Ты скрывался от меня.

   — Нет, нет.

Целуя Мари в щёку, он уловил запах её духов. Она была чудо как хороша.

   — Я привезла Лулию, — сказала Мари.

   — А... Да.

Ги её не заметил. Лулия вышла из-за экипажа, и они поздоровались. Он был слегка разочарован. Но в конце концов, почему бы и нет? Мари стиснула ему руку и прошептала на ухо:

   — Дорогой, всё будет замечательно.

Они вошли в дом, и Ги рассказал им о своём плане.

   — Ночью на воде будет великолепно. Полнолуние, мистраль утих.

Мари пришла в восторг. Лулия рассеянно оглядывала комнату. Франсуа принёс шампанское, и они подняли бокалы.

   — За нас, — сказала Мари.