Будь у меня твое лицо

Она не задала мне ни единого вопроса. В конце короткого разговора она извинилась за смену номера и пожелала мне удачи. Затем она повесила трубку и больше никогда мне не звонила.

Есть у меня также знакомые, которых мужчины делали любовницами. Эти девушки уходили из рум-салонов, мечтая, как будут приглашать всех нас в новые квартиры, когда все срастется. Разумеется, речи о любви не шло, но меня всегда злило, что в их глазах вспыхивали искорки надежды, которые невозможно было скрыть. Мужчины говорили дурочкам то, что раздувало из этих искр огонь. Иногда через год, иногда через два, но все возвращались. До единой.

Они играли в семью в красивых квартирах, практиковали моногамию и приглашали нас смотреть с ними телевизор. И долго ждали чуда. Возвращались они по разным причинам. Кто-то не выдерживал бдительности соседей, которые, узнав правду, опасались, что из-за «разврата» снизятся цены на квартиры. Кто-то беременел и делал аборты. Порой жены узнавали правду, и девушкам в лицо летели горячий кофе и угрозы остаться без матки. Но чаще всего мужчинам просто надоедало забавляться. Девушки возвращались, прибавив пару лет, порой – располнев. Им приходилось садиться на жесткие диеты, принимать таблетки и идти на прочие меры, иначе Мадам неустанно стыдили их. Искры надежды превращались в пепел.

Что касается Брюса… не знаю, что нашло на меня в то воскресенье в отеле «Рейн». Я всегда считала: надежда – признак молодости и глупости, и от нее нужно избавиться как можно скорее. Я не думала, что способна удивить саму себя. Для меня этот поступок остается необъяснимым. Возможно, Брюс мне нравился сильнее, чем казалось. Но не стоило забывать, что чувства для меня – роскошь.

* * *

На следующий день, в понедельник, я в темной маленькой комнате ожидания поправляю макияж. Мадам несется мимо так быстро, насколько ей позволяют высокие каблуки и кружевное мини-платье. Она разговаривает по телефону и беспокойно ищет кого-то.

– Ты! – выдыхает она, указывая на меня костлявым пальцем. – Ты, иди сюда!

Закрыв пудреницу, я следую за ней в пустую комнату. В кромешной темноте до меня доносится приглушенный, но полный ярости голос из трубки Мадам:

«Я уничтожу вас! Ты хоть понимаешь, что я могу сделать? КТО я ТАКОЙ? МОИ СВЯЗИ? Да вы никогда больше не откроетесь!»

К своему ужасу, я узнаю этот хриплый истеричный голос. Голос Брюса. Мадам пытается его успокоить, но он продолжает кричать. Напряженная, Мадам непрестанно сжимает и разжимает свободную руку – длинные накрашенные ногти так и ходят взад-вперед.

– Она здесь, и я своими руками ее прикончу, – произносит она. – Давайте все уладим. Пожалуйста, прежде чем совершить опрометчивый поступок, подумайте пару дней. Мне очень жаль.

Закончив разговор, она отвешивает мне такую пощечину, что я падаю на пол и вскрикиваю. Мадам хватает со стола стакан виски и яростно швыряет в стену. Он разлетается; осколки сыплются на меня.

– Гребаная сука!!! Ты двинулась? Ты что натворила?

На звук разбитого стекла в комнату врываются, распахивая дверь, другие девушки. Мадам кричит кому-то принести ей пустую бутылку. Если бы Едам и Сехен не сдержали ее, она наверняка разбила бы стекло о мою голову. Я слышала, что однажды она уже так поступила с девушкой, давшей клиенту пощечину. Бедняга к тому моменту и так была вся в долгах, и ей пришлось наложить более пятидесяти швов на голову. Клиент уже готов был подать в суд на рум-салон, но, узнав о травмах, нанесенных девушке, передумал.

Прибегает менеджер и успокаивает Мадам: уверяет, что все будет хорошо, Брюс просто зол, но это пройдет, и разве Кьюри не лицо салона? Столько мужчин заказывают ее каждую ночь! Мадам не хочет потерять своей выгоды, так ведь? Тяжело дыша, ни на кого не глядя, она застывает посредине комнаты. Единственный звук, который я слышу, – тихий, неестественный скулеж. Кажется… это я скулю.

Резко развернувшись на каблуках и не произнеся ни слова, Мадам выходит из комнаты. Девушки тут же помогают мне встать и обнимают меня. Они спрашивают, что случилось, почему Мадам в таком гневе? Конечно, они хотят знать правду и не повторять моих ошибок. Но я отвечаю, что один из моих постоянных клиентов зол на меня, и на этом останавливаюсь.

* * *

Всю неделю я, задерживая дыхание, плаваю в каком-то полусне. На работе я игрива, остроумна и искрометна до невозможности. Несколько клиентов интересуются, почему я в таком приподнятом настроении. «Случилось что-нибудь хорошее? Поделись!» – говорят они, когда я не могу устоять на месте и прыгаю, пьяная в стельку. Всем кажется, что сейчас со мной еще веселее, чем обычно.