Будаг — мой современник

— Что ж, дельная кандидатура, но только нет пока ему замены. Слишком много неожиданностей за последнее время: свободно место начальника районного ГПУ, председателя райисполкома, заведующего орготделом. Хорошо хоть, Нури Джамильзаде на своем месте оказался в прокуратуре.

— Кого-нибудь из двадцатипятитысячников надо взять на работу в райком партии и комсомола. Например, Керима!

— Кстати, о Кериме. Ко мне поступил материал, что он зря разбазаривает колхозные деньги, устроил отца колодезником.

Я вступился за Керима и сказал, что знаю его с детства, а колодезника он взял с разрешения хозяйственного отдела исполкома. Ну что с того, что это его отец? Он славится по всему Карабаху как лучший колодезник!

— Разбираться в этом вопросе уже не мне, — улыбнулся Мадат.

— А кому же?

— Новому секретарю райкома! А я завтра вечером отсюда уезжаю, Будаг, поэтому позвал тебя, чтобы дать несколько советов.

Я был ошарашен новостью, которую он только что сообщил мне.

— Как же так? Завтра уже вас здесь не будет?!

Кесеменского растрогало мое искреннее огорчение.

— Я и не знал, что ты так будешь переживать мой отъезд. Ты извини меня, если что между нами было не так.

— Ну что вы, я вам благодарен за те уроки тактики, которые вы мне преподали. — Не знаю отчего, но на моих глазах выступили слезы.

— А где вы будете работать?

— Инструктором крайкома.

— Значит, часто будем видеться. Я рад.

— Я тоже. И будем поддерживать связь.

— У меня к вам просьба.

— Какая?

— Помиритесь с Нури!

— Обещаю.

— И не забудьте вступиться перед новым секретарем за Керима, вас он лучше послушает!

— Хорошо, все сделаю.

Мы уже прощались, когда услышали, как во двор райкома въехала машина и загудела.

— Наверно, товарищ Аббасзаде приехал!

— А кто это?

— Новый секретарь райкома.

— Да, — почему-то снова вспомнил я, — жаль, что до сих пор к нам не назначен новый начальник ГПУ.

— Об этом пусть болит голова у нового секретаря райкома, — улыбнулся Кесеменский. — Пойди встреть и проводи его в кабинет.

Я вышел к машине и поздоровался с Аббасзаде. Услышав мою фамилию, он усмехнулся:

— Тот самый Будаг Деде-киши оглы, который выгнал всех беков из Курдистана?

Я понял, что в Лачине меня вспоминают и поныне.

* * *

Новый секретарь райкома был членом партии с семнадцатого года. Он совершенно свободно говорил по-азербайджански, но в произношении слышался лезгинский акцент. Ему было за пятьдесят, но жил он один (я так и не узнал, была ли у него семья).

В первый же день, еще при Мадате Кесеменском, он собрал работников райкома, чтобы познакомиться. Мы пришли, и он предупредил, чтобы мы работали, как и прежде, и не волновались: никаких резких перемен не намечается.

— Плохо, когда новый начальник выдумывает недостатки, чтобы показать, что он умнее и опытнее предшественника, — сказал он. — Одних снимает, других перемещает. Спокойствие в работе, деловитость и целесообразность поступков должны отличать партийного работника.

Это была и моя точка зрения. Аббасзаде мне определенно нравился. И я, как видно, пришелся ему по душе. Просматривая газеты и встречая мои материалы, он неизменно нахваливал меня:

— Когда в райкоме есть человек, способный высветить важнейшие проблемы, тогда партийная организация обладает сильным оружием в борьбе за новые дела, ясно видит перспективы.

Однако вскоре у нас произошло с ним первое столкновение.

Из Центрального Комитета поступили материалы на Керима. Кто-то не удовлетворился тем, что послал анонимные письма в райком, и решил действовать через наши головы. Аббасзаде выехал в колхоз «Инглаб», чтобы на месте, познакомиться с обстоятельствами дела, и появился в правлении колхоза в тот момент, когда Керим отсутствовал. Дело в том, что председатель колхоза ездил на эйлаги с проверкой, вернулся усталым и прилег часа на два поспать. В этот момент и приехал Аббасзаде. Счетовод сказал, что Керим, как обычно, в это время отдыхает.

Новый секретарь райкома пришел в ярость и, вместо того чтобы немедленно вызвать председателя и поговорить с ним, начал в отсутствие Керима просматривать колхозные ведомости, составленные так, что факты, указанные в анонимных письмах, казалось бы, подтверждались. Откуда было знать новому секретарю, что счетоводом в колхозе был сводный брат Ясин-бека Гюрзали и что он мстит Теймуру-киши и Кериму за то, что старый колодезник свидетельствовал против Чеперли? У Аббасзаде создалось впечатление, что Керим совместно со своим отцом действительно грабят колхозную казну.

Вернувшись в райком, Аббасзаде передал документы, поступившие из ЦК, и результаты своей проверки председателю ревизионной комиссии райкома Джумшудли и приказал, чтобы комиссия вынесла в трехдневный срок решение и наказала виновных.

Джумшудли заявил секретарю, что проверить финансовую кухню колхоза в течение трех дней невозможно.