Будаг — мой современник

— Когда вернемся, сам позвоню Балаеву, чтобы выдали вам оружие, — сказал Аббасзаде. — Надо вооружить также учителей местной школы. Кулаки и их прихвостни наносят вред колхозному строю, а мы стоим в стороне!

Вторым вызвали секретаря комсомольской ячейки колхоза. Он подтвердил сказанное Керимом.

— Трудно работать, когда постоянно ожидаешь удара из-за угла. Поддерживал Чеперли своих родственников и словом, и делом, поэтому многие боялись его ставленника у нас — Авеза.

После перерыва решено было вызвать на заседание комиссии счетовода. Но в правлении его не оказалось, хотя вначале, когда комиссия только прибыла, его видели. Послали за ним домой, но и там Авеза не было. Поиски ни к чему не привели: счетовод исчез.

Перед отъездом из села я на минутку забежал к Мюлькджахан. Пряча красные заплаканные глаза, она умоляла меня сделать все, чтобы Керим перестал быть председателем «Инглаба».

— Хоть куда! Только не здесь! Прошу тебя, Будаг, как брата, помоги ему! Мы здесь не можем жить! Добрую славу легко потерять, от дурной славы трудно избавиться!

— Не плачь, Мюлькджахан! Уже доказано, что Керим твой чист как слеза!

— Вот именно!.. Но ему не дадут спокойно работать.

— Ты преувеличиваешь, — успокоил я ее.

* * *

Когда возвращались, Аббасзаде потянуло на откровенность, вспомнил он работу в Лачине. И в Агдаме он не отпустил меня, повел за собой в кабинет.

— А все-таки, кем вы хотите стать?

— Я уже говорил вам: хочу закончить академию красной профессуры, а главное — писать.

— Да, я слышал, вы выпустили уже две книги. Это хорошо. Но и партийную работу не бросайте. — После недолгого молчания он добавил: — Скажу честно, для меня результаты проверки в колхозе «Инглаб» оказались неожиданными. Надо на ближайшем бюро заслушать Керима и пригласить председателей других колхозов, чтобы они поучились на печальном примере.

Я не стал напоминать секретарю, как он поручал Нури арестовать Керима, а Джумшудли ругал за потворство расхитителям колхозной собственности. Довольно и того, что он больше не вспоминал о своем желании видеть меня начальником районного отделения ГПУ, и я спокойно вздохнул.

Мы обсудили вопросы, которые надо было поднять на заседании бюро: положение в колхозе «Инглаб» (по результатам работы комиссии), о кандидатуре Бадала Сеидова на должность заведующего орготделом, утверждение Ясемен-ханум заведующей женотделом. Потом Аббасзаде вспомнил, что надо выделить представителей для участия в партийной конференции в Нагорно-Карабахской автономной области. И еще было решено на ближайшем бюро райкома заслушать отчеты заведующих земотделом и отделом водоснабжения района.

* * *

Возглавить делегацию в Нагорно-Карабахскую автономную область поручили мне. Со мной ехали заведующая женотделом Ясемен, утвержденная в этом качестве на бюро вместо Кяхрабы, и председатель колхоза имени Карла Маркса.

— Товарищ Будаг, — спросила Ясемен, — как закончилась проверка в колхозе «Инглаб»?

— Виновник всех неприятностей счетовод Авез Шахмаров неожиданно исчез.

— Исчез? — удивился председатель колхоза имени Карла Маркса. — А я его видел вчера в Гарадаглы.

— У кого?

— Он был у родственников своей жены.

В Аскеране я остановил машину около почты и позвонил в Агдам секретарю райкома, чтобы сообщить о счетоводе. Аббасзаде заверил меня, что будут приняты меры для поимки счетовода.

Успокоенный его заверениями, я велел шоферу ехать дальше — в Степанакерт.

Мы ехали по дороге, памятной мне с тех пор, как я гнал по ней рыжую корову Вели-бека вместе с теленком (Вели-бек и Джевдана-ханум пили молоко только этой коровы). По мере того как дорога взбиралась в горы, воздух становился чище и прохладнее, вершины гор были окутаны туманом. Уже совсем не видно было разрушений, оставленных столкновениями между мусульманами и армянами. Новые мосты через Каркар вызвали похвалу нашего шофера.

* * *

Мы чуть опоздали к открытию конференции. Народ уже заполнил зал. Меня провели на сцену и усадили в президиум, куда я был избран делегатами конференции.

Я тихо сел с краю, стараясь не мешать соседям слушать доклад, с которым выступал председатель Совнаркома республики Дадаш Буниатзаде (тот самый, который в былые времена, когда я учился в шушинской партийной школе, был инициатором и создателем летних учительских курсов; я вспомнил, как шутливо назывались эти курсы: «Фабрика учителей Дадаша Буниатзаде»).

Раздались аплодисменты, и улыбающийся Буниатзаде пробрался на свое место, совсем недалеко от меня. Секретарь областного комитета партии пригласил меня сесть ближе и познакомил нас. Дадаш Буниатзаде тотчас заинтересовался делами Агдамского района, а потом вдруг неожиданно задал мне вопрос:

— Скажите, почему вы не ладите с председателем райисполкома?

— С бывшим?

— А разве Чеперли снят?

— Да, его отозвали.

И рассказал всю историю своих взаимоотношений с Ясин-беком Гюрзали, который выдавал себя за Чеперли.

— Да, — вздохнул Буниатзаде, — беда наша в том, что те, на кого мы можем опереться, малограмотны, а грамотен… Эх, — махнул он рукой, — когда нация наша придет в себя, чтобы работать честно и на совесть?