Будапештская весна

«Как они молоды, — подумал он и улыбнулся. — Если мосты взорваны, значит, в Пеште уже нет немцев… Нужно смеяться и петь». Марко хотелось порадовать их чем-нибудь, но, кроме сигарет с ладьманошских складов, у него ничего не было. Тогда он вынул их и положил перед каждым по сигарете «Симфония».

— И вы тоже не стали бы вешать носа, если бы немного смотрели в будущее. Возьмем, к примеру, Варкони. Подумайте, сколько книг он прочитал, сколько всего знает — голова кружится! Но все его знания — мертвый груз: они никому не приносят пользы. Грузовики может взрывать и тот, кто не читал всех произведений Гёте. Такой человек, как Варкони, может быть дипломатом, или главным редактором какого-нибудь издательства, или педагогом. И я убежден, что рано или поздно он станет кем-нибудь из них. Настанет время, когда такие люди будут нужны, их будут искать. Он найдет свое место в жизни, раскроет свои способности. Работы для него хватит. Вот увидите, он еще будет так занят, что, встретившись на улице с кем-нибудь из старых друзей, даже не сможет остановиться, а только крикнет с другой стороны улицы: «Привет, старик! Как дела? Как поживаешь?»

Гажо рассмеялся и попытался сесть в кровати. Остальные тоже оживились, задвигались, закурили. Марко, встав, начал ходить по комнате.

— Ну не молчи, давай дальше, — попросил Гажо. — Что будет с остальными?

— С остальными? О себе я уже говорил. Я буду строить мосты. Вереб? Вереб пойдет туда, куда его пошлют, — офицером народной армии или полиции или, если понадобятся хорошие слесари, обратно на завод слесарем. У него будут своя квартира, костюм, очевидно, и супруга; на досуге он будет по-прежнему заниматься спортивной борьбой, а летом — проводить отпуск в домах отдыха. Короче говоря, он будет работать там, где он нужен. И он всегда будет молчать… Так, Вереб? Согласен?

— Ладно, — ответил кратко Вереб.

— Пинтер жалуется, что очень устал… Ну что ж, придет время — выспишься. Дня через два вся твоя усталость пройдет. А потом вновь откроет свои двери университет, ты возвратишься в него и будешь мирно и спокойно учиться дальше. Напишешь книгу, ее издадут, и, если все пойдет хорошо, ты сможешь стать даже профессором, отрастить бороду… Правда, в этом деле я не особенно разбираюсь. Но стыдиться своей науки тебе больше не придется. Все встанет на свои места. Во всяком случае, в жизни и ее законах ты будешь разбираться лучше, чем теперь. Я думаю, что ты постепенно сойдешься с людьми. Ну а что же будет с Гажо? Завтра утром он отправится домой. Потом начнется страшная месть: ведь он запомнил всех своих врагов, ни одного не забудет… Если захочет учиться — перед ним откроется весь мир. Он может стать кем угодно: старшим забойщиком, директором, бургомистром, даже депутатом парламента…

— Довольно, остановись, — рассмеялся Гажо и отвернулся к стене. — Я стану премьер-министром…

— Я же и говорю: если будешь учиться. А без этого ничего из тебя не получится. Осядешь в своем доме на своей шахте… — Марко тоже рассмеялся, потом зевнул и протер глаза кулаком. — Который час? Ого, уже скоро утро! Все, ребята! Попробуем поспать, у нас есть еще пара часов. К рассвету русские будут здесь. В кувшине осталось немного воды, можно будет побриться, А у меня есть даже чистая сорочка.

24

Уже много недель не было такой удивительно спокойной ночи. Золтан поднялся на третий этаж, присел у холодной печи. Спать не хотелось. Обернув шею шарфом, он поглубже втянул голову в плечи, поднял воротник пальто и слушал тишину. Изредка откуда-то издалека доносились дробные звуки выстрелов, будто поезд стучал в темноте. По ту сторону реки — гитлеровцы, на соседней улице — русские. И все же их еще нет.

«Неужели и эта необычная, историческая ночь, — думал Золтан, — когда-нибудь бесследно уйдет в небытие?»

…Как жаль, что Ютка не дождалась вместе с ним этого дня! Она, словно ракета, внезапно ворвалась в его жизнь, ярким пламенем осветив все вокруг, и так же внезапно погасла. Сколько всего дней? Он мог сосчитать их по пальцам. Он помнил каждое отдельное мгновение, начиная с первой памятной встречи. Он даже помнил, как она была одета, когда он впервые увидел ее, — в белую блузку и голубую юбку. Девушка, не глядя на него, царапала ногтем стену. Сейчас Золтан мысленно продолжил предсказания Марко. Кем стала бы Ютка? Ее, конечно, приняли бы в университет на медицинский факультет, о котором она так мечтала с самого раннего детства. Золтан представил ее себе: вот она с портфелем в руках, в туфлях на низком каблуке. Каждый день, около восьми часов утра, она спешит по улице Бароши, где обычно ходят студенты-медики, боясь опоздать на занятия; глаза еще чуточку затуманены со сна, темно-русые волосы влажно блестят, выбиваясь из-под небрежно сдвинутой набок беретки.