Будда

Готама легко ориентировался в пространстве, и, как и раньше, когда хотел, делался не человек, а птица с мощными и сильными крылами. Ему ничего не стоило преодолевать огромные, и подумать про них страшно, расстояния. Он являлся птицей, а те миры усматривались им подобно ближнему небу. Там тоже были звезды и солнце, и луна, и много живых существ и духов. Все они с одобрением смотрели на него, пролетающего, и желали удачи. Однажды он парил над душным океаном, и вдруг все в нем сделалось настороженно, внимание сосредоточилось, обострилось. Он долго не мог понять, что с ним, отчего в нем шевельнулась тревога и не исчезла, даже упрочилась?.. Потом он увидел черного ворона, тот явно обессиленный сидел на качающихся волнах, и это было странно, он не слышал, чтобы ворон мог держаться на водной поверхности. Но, приглядевшись, заметил, что птица сидит не на волнах, а на чьих-то хотя и огромных, но высохших и оттого сделавшихся легкими костях. Подумал, что это был слон, выброшенный в океан сильным речным течением. А еще он подумал о черном вороне, тот скорее всего оказался подчиняем неистребимому желанию и не заметил, как поедая слоновье мясо, был отнесен в океан и теперь уж ему не выбраться… Он мысленно сказал, что всякое желание есть несчастье. Он уже знал, что человек, умерев, не исчезает, а рождается снова и снова, притягиваемый к жизни неистребимыми желаниями. Они сильны и мучительны, за ними стоит страдание. И, только победив их, человек может не возвращаться на землю, обитать в иных сферах и формах. Благость тогда нисходит на него, сладкое успокоение, и делается неколеблема душа его, умиротворенная.

Дух Готамы был всеобъемлющ, он легко проникал в другие миры, но не для того, чтобы подыскать благое пристанище, как однажды предлагалось вездесущим Марой, а для того, чтобы познать неведомое. Бог разрушения являлся ему в разных образах, то в облике злого, с неутоленной жаждой и ненасытьем, демона, то облачившись в ангельские одежды, все ж Готама угадывал в них асуров[23] и ракшасов и призывал добрую Агнайю и с ее помощью прогонял нечистую силу и продолжал полет. Воспаряя, Готама впервые осознал, что есть КАЛА, КАМА, СКАМБХА — время, любовь, жизнь. Там, на земле, это не требовало объяснения, все точно бы давалось заранее и всяк мог взять подаваемое и не мучиться никакими вопросами. Так часто поступали даже те, кто прошел обряд дикши, то есть дважды рожденные, подвинутые к высшему пониманию. Но Готама догадался, что время и любовь относительны, изменяемы и подвержены угасанию. Они гибки и послушны человеческой воле и потому не отражают земной сути. В них нет постоянства. Это губительно для человека, и он делается непостоянен, и три составляющих его существования видятся ему сегодня в одном свете, завтра в другом, и в любом случае он считает их совершенством. Готама понял это и с особенной силой осознал необходимость истины, которая подвела бы людей к освобождению.

Он помнил, как впервые надел желтый халат бхикшу и покинул дворец и пришел в чужую страну и поднялся на высокий, близ города Радхагриху, холм. Стал там жить под темными разлапистыми деревьями, они смыкались вверху толстыми ветвями и широкими сырыми листьями и отъединили его от людей. Он не желал никого видеть, но надо было питаться, и он, хотя и редко, спускался с холма. На узких городских улицах он просил милостыню. Он был красив и в бедной одежде и благороден, тридцать два знака, что отличали его, были замечаемы людьми, и те, забросив дела, шли за ним. Вокруг Готамы собиралась толпа, она тянула к нему руки и жадно смотрела него. Однажды приближенный царя Бимбисару увидел Готаму и был поражен, он, не медля, отправился к царю и сказал с восторгом:

— О, владыка, величайшее преимущество достигнуто вами. В Радхагриху появился Браму. Он ходит по улицам и собирает милостыню. Люди говорят, что он живет на горе Пандава.

Лицо у Бимбисару стало и вовсе строгое и почти суровое, что-то живущее в грозном повелителе сказало ему, что удивление тут излишне, он попросил проследить за необычным человеком и узнать, верно ли, что он живет на холме Пандава?..

Утром Бимбасару сел в колесницу. Боевые кони в мгновение ока домчали его до высокого холма, поросшего густо-зеленым лесом. Царь вышел из колесницы и в сопровождении свиты двинулся по узкой и едва отмечаемой в колючей траве гибкой тропе. Он встретил Готаму в пещере. В ней было сумрачно. Слабые лучи солнца пробивались сквозь толщу земли, зависшей над каменными переходами, где-то были расщелины, куда проникал свет.

Царь увидел Готаму и остановился, как и все в свите, пораженный не только внешним видом бхикшу, его мужской красотой, а и тем внутренним озарением, которое, казалось бы, исходило из глубины души и обещало надежду. Надежду на что?.. На спасение в будущем, на спокойную благополучную жизнь на земле или на скорое освобождение от претерпеваемых людьми мучений?..