Будет всё как я хочу (СИ)

   Конечно, для долгого пребывания в загородной вилле требовались ещё пара нарядов, пара книг и рукоделие, но они занимали лишь небольшой дорожный ларец - ничтожный в сравнении со штабелями сундуков, собранных остальными домочадцами.

   Беспорядочнее всех выглядела комната свекрови, и невестки, недолго думая, сами взялись уложить её вещи, чем Контессина была крайне довольна, лишь с незлобивым ворчанием давала указания. К вечеру Джиневра и Лукреция окинули усталым взором поле битвы и обнаружили, что находятся в голых стенах, не считая остова кровати и трёх длинных скамеек.

   Вторыми шли Козимо и Пьетро, которым во что бы то ни стало нужно было взять с собой все книги, коллекции, драгоценности и некоторые картины, самые любимые, которые отец и сын просто обязаны были созерцать каждый день. Лукреция предложила однажды заказать копии книг, чтобы оставить их в Кареджи, тем более что они могли себе это позволить, какой бы дорогой ни была работа. Или вообще приобрести печатные - они гораздо легче и займут меньше места. В конце концов, их не так жаль будет забыть и потерять в дороге или оставить зимовать на вилле.

   На Лукрецию посмотрели как на сумасшедшую.

   Третьими по масштабам стихийного бедствия были дочери: они не могли поступиться ни единой ленточкой в своём летнем гардеробе, а также в зимнем - вдруг наконец-то внезапно похолодает, и к каждому наряду тщательно подбирали рубашку, чулки и украшения.

   Джованни, к счастью, был гораздо менее остальных привязан к вещам. Он обязательно терял что-нибудь и во Флоренцию вёз на сундук-другой меньше, чем из Флоренции. Хотя иногда он терял что-то важное, и Джиневра клялась убить его яшмовым канделябром, и Лукреция с Пьетро уговаривали её пересмотреть всю поклажу, и обоз останавливался, и ключи скрипели в замках, и крышки стучали, вещи шуршали, а прислуга сквернословила. Джиневра всё это время держала подсвечник наготове, а Джованни, судя по выражению лица, молился, и молитва его была услышана, потому что пропажа находилась в восьмом сундуке, а не в двадцать пятом.

   Сыновей Лукреция собирала сама, потому что догадывалась, чего ей будет стоить пресловутая самостоятельность и вседозволенность. Свободы подождут до совершеннолетия - а пока пожалейте коней и мулов.

   Домашняя утварь, слава Небесам, имелась в Кареджи в изобилии, постели и шпалеры не занимали столько места, сколько казалось на первый взгляд, а лекарства обычно удавалось всучить на сохранение врачу или цирюльнику. Всё остальное всегда можно было купить на месте.

   Лукреция предвкушала то сладостное мгновение, когда воссядет на одном из сундуков, благоразумно подстелив подушку, и хлыст засвистит в руках кучера... но судьба преподнесла ей несколько препятствий.

   Во-первых, Козимо настаивал, чтоб фра Филиппо ехал с ними. Художник возмущался, что стены и потолки часовни, которую ему поручено расписывать, с собой не заберёшь, но старый Медичи возразил, что теперь самое время поискать натуру и натурщиков для пышной сцены Поклонения Волхвов, и лучший источник для мятежной музы бывшего монаха - именно в Кареджи, а всё необходимое для эскизов не так уж обременительно.

   Фра Филиппо из вредности угнездился на крыше одной из карет, дабы пейзажи открывались ему во всём великолепии перспективы. У этого маэстро явно наблюдалось некое болезненное тяготение к высоте, в то время как большинство обывателей испытывает к ней страх.

   Во-вторых, Лоренцо не пожелал расставаться со своей девицей. Он требовал, чтоб Леонелла отправилась с ним, и без неё отказывался тронуться с места. Куртизанка твердила до хрипоты, что у неё, вообще-то, тоже есть дом и семья, которых она не может оставить. Караван рисковал застрять во дворе до заката, пока бабушка пылкого влюблённого не осведомилась, из кого состоит семья девушки. Из двоих младших братьев и сестры, отвечала Леонелла, старшему из них пять лет, и их никак нельзя оставить без присмотра, а пристроить троих малолеток на целое лето некуда.

   - Бери их всех в охапку и тащи сюда. В людской присмотрят. А то мы никогда отсюда не уедем.

   В людской в Кареджи, подразумевала Контессина, потому как большинство прислуги отправлялось вместе с ними.

   В-третьих, когда Леонелла успела бегом умчаться и примчаться с выводком детишек и котомкой пожитков, Лоренцо - оседлать коня, чтоб гарцевать на зависть горожанам и пейзанам, все остальные - разместиться в трёх каретах, слуги - забраться по телегам, обоз - наконец-то тронуться с места, а сторожа - запереть наконец ворота... Пьетро как бы невзначай спросил, не попадалась ли жене шкатулка с долговыми расписками. Нет, он ничего такого не имеет в виду, просто чтоб знать, в котором сундуке.

   Лукреция почувствовала, как волосы под вуалью зашевелились...

   Шкатулка нашлась в сундуке, на котором сидела она сама, рядом с другими бумагами, но за эти секунды Лукреция успела мысленно сравнить вес подсвечников из яшмы и бронзы и представить всю семью в трауре.