Будет всё как я хочу (СИ)

   Лукреция окончательно уверилась в участии потусторонних сил: ведь не могла же живая актриса возникнуть из ниоткуда и невозможно всем вместе увидеть один и тот же сон - если это не знамение. Знаменовать, однако, таким сном было нечего, поэтому Луреция уверовала в призрака.

   Тем не менее подкравшийся к ней после завтрака Джулиано удивил её:

   - Мама, я знаю, кто это.

   - И кто же? - она погладила непослушные чёрные кудряшки.

   - Это Царица Савская!

   Рука Лукреции остановилась на затылке Джулиано.

   - Почему ты так решил?

   - Это мы вместе поняли, когда посмотрели на картину.

   Рука переместилась на лоб мальчика: не жар ли у него?

   - Какую картину?

   - Ну в гостиной. Там же Царица Савская и этот... царь Соломон. Вдвоём.

   Действительно, французское окно, ведущее в сад, обрамляли два холста - с царём и царицей, одетыми в одинаковую златотканую парчу, как члены одной семьи. Библейские портреты так примелькались, что никто и не обращал на них внимания. Кроме младшего поколения, которое, будучи оставлено без присмотра, понаблюдало за всей суетой со стороны и провело собственное расследование. Личность дамы была установлена за один вечер: Лукреция-младшая и Джулиано, любившие рассматривать всё подряд, что висело на стенах, без труда опознали беглянку, а Мария проверила, что картина в гостиной опустела, и посигналила им в окно лампой. Потому что они уже пошли следом за Царицей Савской в сад. На вопрос, что коронованная особа делала в саду, десятилетний Джулиано залился смехом, покраснел и ничего не сказал.

   К тому же, оставалось загадкой: почему, находясь прямо у окна, она не вышла в сад через него, а гуляла по всем этажам, пугая добропорядочных флорентийцев? Хотя, возможно, в Древней Саве не было таких окон...

   Лукреция отпустила свидетеля, строго-настрого наказав ему больше не выбегать ночью на холод. Насчёт холода она явно погорячилась, но запрет не отменила.

   - Представляешь, они считают, что царице с того парного портрета вздумалось ночью погулять в саду, - нажаловалась Лукреция мужу то ли на похождения детей, то ли на поведение картины.

   - И что ей там понадобилось? - усмехнулся Пьетро, отвлекаясь от коллекции драгоценных камней, которые он в последнее время часто перебирал. - У нас там ничего нет. Кроме Давида.

   Супруги переглянулись и дружно хихикнули.

   - А Соломон не у дел, значит? Интересно, он пойдёт выяснять отношения с родным отцом? - продолжил мысль Пьетро.

   - Наверно, не узнает его в юности, - предположила Лукреция.

   - А она потом подбросит к пьедесталу бронзовый слиточек в пелёнках.

   - Ну может, Соломон его признает?

   - Не признает. От него родился бы свёрточек холстины.

   - Наше бы воображение - на благие цели, - заключила Лукреция - и предложила сегодня же ночью понаблюдать в окно. Ведь сад чудесно обозревался из кабинета Пьетро. Старший из сыновей Козимо пожелал, чтобы окно спальни выходило на улицу, а окно кабинета - в сад. Якобы первое помогало не чувствовать себя отрезанным от окружающего мира, а второе - сосредоточиться на делах.

   Напрасно думали супруги, что проведут этот вечер в уединении: лишь только с наступлением темноты они толкнули заветную дверь, подсвечник осветил осадившую подоконник толпу. Впрочем, опередившие их зрители уже обеспечили себя хорошим светом, утвердив справа и слева по два канделябра.

   Бьянка, Мария и Лукреция дружно взвизгнули, чуть не выпустив из рук конфетницу, телячий окорок и вазу с виноградом. Но увидев родителей, перевели дух и подвинулись, принимая мать и отца в свою компанию. Лоренцо с Леонеллой отступили, аккуратно обойдя подсвечники и звякнув о шкаф добытой в погребе бутылкой. А из боковой двери появился Джулиано с грудой яблок в подоле ночной рубашки.

   Сёстры отругали его, что яблоки будут слишком хрустеть, отобрали весь урожай и разделили на троих, взамен вручив пирожок и веточку винограда.

   Лоренцо со смущённым видом подошёл к отцу и попросил откупорить бутылку.

   - Кажется, дети оказались умнее нас и лучше подготовились, - сказала Лукреция и пошла будить кухарку.

   - Кубки прихвати на всех, - ответил Пьетро. - И ещё одну бутылку.

   Скоро хозяйка вернулась с посудой, бутылкой и кувшином воды (ей показалось неразумным поить Джулиано неразбавленным вином). За ней следовала сонная кухарка с подносом всякой снеди. У самой цели она чуть не споткнулась, но проворные дочери перехватили ношу и водрузили на стол.

   Тем временем ночь вступала в свои права. На иссиня-чёрном небе зажигались звёзды, в клумбах запели цикады, а вдалеке, на лесистом склоне, ухнула сова. Сад замер. Лишь единственное светлое пятно бесшумно двигалось по саду.

   Македа Савская, обласканная роскошью модного наряда, подаренного ей живописцем, приблизилась к обнажённому юноше на постаменте.

   Бронзовый Давид переступил с ноги на ногу и отвернулся.

   Лоренцо присвистнул.

   Лукреция прокашлялась.

   Царица недвусмысленно вздохнула и обвила изящною рукой - в рукаве с разрезами - тонкую талию статуи.

   Давид лениво поднял руку - и отмахнулся от соблазнительницы, как от назойливого насекомого.

   Царица убрала руку - но тут же пустила в ход вторую.