Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Сейчас сил для сопротивления обстоятельствам не осталось, и слёзы сами собой потекли из глаз.

*

Альберт произведённым впечатлением остался доволен.

Впервые за долгое время он чувствовал, что зрители прониклись игрой. В этом, несомненно, была не только его заслуга. Рекс и Эштон приложили не меньшее количество усилий, превратив представление в настоящий шедевр. После отыгрыша его мучения с женским нарядом не закончились – ему и Рексу предстояло исполнить роль хозяев вечера, потому о смене костюма не шло и речи. Альберт возмущался, но успех постановки более или менее примирил его с необходимостью проходить на протяжении всего вечера в наряде невесты вампира. Но, несмотря ни на что, данная обязанность продолжала Альберта нервировать.

Как только торжественная часть завершилась, и они получили свободу, Альберт поспешил удалиться восвояси и вскоре уже скептически разглядывал отражение в зеркале.

Подчёркнутые ресницы, яркий рот и глупые кудряшки.

Томный взгляд, рука, затянутая в кружевную перчатку, расстёгнутый воротник, обнажающий шею.

Во время представления на сцене могло показаться, что Рекс, склонившись, действительно вонзается зубами в беззащитное горло, предварительно его расцеловав и проведя по коже языком. В реальности всё обстояло иначе и не имело с этими фантазиями ничего общего.

Максимум интимности в прикосновениях заключался в том, как Рекс сжал ладонь на плече Альберта, а второй рукой расстегнул пуговицы воротника, прикоснувшись к частящему пульсу.

Так, наверное, думали зрители. На самом деле, оба актёра оставались предельно спокойными и невозмутимыми.

Рекс, конечно, к Альберту наклонялся, и его дыхание касалось шеи, но дальше этого не заходило. Альберт знал наверняка, что целовать и облизывать его не станут. Рекс умел создать зрелищность и видимость, не совершая реальных действий.

В общем-то, он сам ничего против такого положения вещей не имел.

Они продвигали в массы искусство, а не эротику и уж тем более – не порнографию.

– Мой партнёр по сцене был просто прекрасен, – заметил Рекс, материализовавшись в душевой комнате, остановившись возле раковины и пуская воду, чтобы умыться.

– Мой – тоже, – усмехнулся Альберт, подставив ладонь и удовлетворённо хмыкнув, когда Рекс хлопнул по ней. – С удачным дебютом, мистер Мюррей.

– Спасибо. Сотрудничество удивительно приятное. Надеюсь, одним выходом оно не ограничится, и мы поставим вместе ещё пару-тройку спектаклей.

Рекс улыбнулся и, пригладив влажной рукой волосы, направился к выходу.

– А лучше – больше, – произнёс Альберт.

– Не возражаю.

Рекс притормозил у двери, обернулся. Изобразил шуточный поклон и вскоре скрылся в коридоре.

Скорее всего, отправился на поиски соседа. Почему-то он на протяжении всего вечера пребывал в твёрдой уверенности, что Рапунцель покинула башню и соизволила спуститься вниз.

Альберт этой уверенности не разделял. Он не видел Льюиса в актовом зале, а, помня опыт прошлых лет, не сомневался, что тот так и не переступил порог спальни, оставаясь в гордом одиночестве за закрытой дверью.

Рекс говорил о шикарно стилизованном костюме и фотографии, которую они собирались сделать в обязательном порядке. Да, кажется, он вообще только тем и занимался, что говорил о соседе по комнате. Он умудрялся вспоминать о Льюисе постоянно, и Альберт готов был поспорить, что это не просто проявление заботы о ближнем, а нечто большее, продиктованное иными мотивами. Напрямую спрашивать не стал, поскольку не имел привычки совать нос в чужие дела, но в список удивительных открытий новый пунктик добавил.

Альберт вряд ли мог разделить этот интерес, но едких комментариев на тему внезапно вспыхивающих влюблённостей не отпускал. У него не было обиды или круче того – ревности, хоть профессиональной, хоть личной. Он не воспринимал Рекса в качестве потенциального бой-френда, и это у них было вполне взаимно. Великолепное взаимодействие на сцене и на ринге, но не более того.

Практика показала, что Рекс способен разыграть невероятную страсть, если того потребуют обстоятельства, в реальности оставаясь равнодушным. Но когда речь заходила о его соседе, на первый план вырывалась не страсть, а иные чувства.

Альберт покачал головой, поражаясь тому, насколько удивительными могут быть человеческие отношения, и вновь вернулся к своему основному занятию. Следовало окончательно избавиться от макияжа и принять душ, смывая с волос противный лак.

Альберт осмотрелся по сторонам и едва не хлопнул себя по лбу. Прилетев сюда из актового зала, он, конечно, не озаботился наличием сменной одежды и полотенца. Вновь влезать в платье, вымывшись, было достаточно глупо.

– Твою мать, – протянул недовольно.

Если бы Рекс не ушёл, можно было попросить его заглянуть в комнату и попросить Эштона передать вещи, но теперь возможность оказалась упущена. Приходилось всё делать самостоятельно.

Альберт вышел в коридор, запустив ладонь в волосы, стараясь не тратить время даром и вытаскивая из причёски раздражающие шпильки.