Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Ещё три года, и я заставлю тебя раскошелиться на приличную сумму, потому что никаких изменений в моей личной жизни так и не произошло. Что касается ситуации с тем ребёнком… Я не уверен, что сказал ему много нужного и правильного, точнее, вообще смутно помню, какие слова говорил. Но плакать он перестал, до общежития дошёл, платок у меня забрал и не вернул. Больше мы не встречались.

– Платок?

– Да, носовой. Такая мелочь не стоит внимания, потому не стану отправляться на поиски и требовать компенсацию.

– А вообще-то мне его жалко, – признался Энтони, поёжившись.

– Кого именно? – усмехнулся Мартин, пусть и прекрасно понимал, о ком идёт речь.

– Мальчика. Мать у него та ещё мегера. Не представляю свою мать или Нэнси, произносящих подобные слова. Они бы и в страшном гневе не пожелали нам падения с лестницы, а там…

– Тони?

– Да?

– Мы не можем помочь всем, – произнёс Мартин. – Это проблемы определённой семьи, не наши. Пусть они возникающие конфликты разрешают самостоятельно. В конце концов, у той женщины есть муж. Или бывший муж. Он может присмотреть за ребёнком – прямая его обязанность.

– А если нет?

– Предлагаешь усыновить этого мальчика? Нет, спасибо. Не хочу. Из меня получится плохой отец.

– Теоретически хорошие отцы могут получиться даже из нас с Терренсом. Так что не принижай свои способности.

– Зачем ты продолжаешь говорить об этом происшествии?

– Само на ум пришло, а уходить не торопится. На самом деле, до сих пор не могу понять, почему ты вмешался в их перепалку.

– Я не знаю. Правда. Просто тогда не смог промолчать. Вот и вмешался. Но Реджина права. Кэндис – её сын, она сама решает, какими методами его воспитывать.

– Кэндис, – повторил эхом Энтони. – Почти как Конфетка. Своеобразно.

– Не думаю, что его обрадовало бы такое обращение, тем более что в реальности это имя имеет довольно красивую трактовку и означает «белый свет» или что-то в этом роде. Оно опять же реально существующее, его многие носят.

– Девушки, но не парни.

– Вот с этим не поспоришь.

– У Реджины есть либо чувство юмора, либо зашкаливающая ненависть к сыну.

– Ставлю на второе.

– Пожалуй, поддержу твой выбор, потому что такое…

Энтони оборвал себя на полуслове, завис в прострации.

– Мартин? – позвал неуверенно.

– Что случилось?

– Посмотри вон туда. И скажи мне, что это не Рейчел, а кто-то отдалённо на неё похожий, обжимается там с кем-то из твоих целомудренных и благовоспитанных выпускников, проводящих время исключительно за учебниками и нисколько не настроенных на любовные отношения, – произнёс Энтони, явно пытаясь съязвить.

Мартин проследил направление, в котором ему указывали, присмотрелся и с трудом удержался от ехидного замечания или ещё более экспрессивной реакции. Проще говоря, его так и надирало неприлично заржать.

Единственным высказыванием, на которое его хватило, оказалась фраза:

– Кларки… Вы сумасшедшие. Оба.

После чего всё-таки запрокинул голову и громко засмеялся, выразив своё отношение к ситуации.

*

Последний месяц лета ознаменовали собой бесконечные дожди. Вообще в Лондоне удивить ими хоть кого-то было довольно проблематично, но такая частота их выпадения начинала утомлять и напрягать.

В жизни Мартина Уилзи было не так уж много событий, вынуждавших возвращаться к ним мысленно на протяжении длительного времени. Большинство дней его жизни были похожи друг на друга, а потому любое происшествие, выбивающееся из привычной повседневности, привлекало к себе повышенное внимание. Заставляло прокручивать в памяти отдельные сцены-фрагменты, размышлять о сказанном, находить эти фразы удачными или же, напротив, считать их настоящим проявлением глупости.

Эпизод, нарушивший спокойный ход его жизни, оказался нестандартным настолько, что не желал выходить из головы в течение полутора месяцев.

Мартин находил это нелепым, тихонько посмеивался над собой и своими умозаключениями, качал головой. Прижимался лбом к холодному стеклу и закрывал глаза, старясь избавиться от надоедливых картин прошлого, но добивался обратного результата. Они становились ярче и намного настойчивее, нежели прежде.

Мысленно Мартин возвращался к выпускному вечеру этого года. К сюрпризам, приготовленным для определённого человека, совершенно не ожидавшего ничего подобного.

Для него самого.

К встрече, которая не планировалась. Встрече, которая взбесила основательно. Не потому, что человек, стоявший на пути Мартина, был ему категорически неприятен и пробуждал в душе лишь самые мерзкие чувства, а потому, что его методы привлечения внимания никуда не годились, едва не став причиной катастрофы.

Кто-то кинулся под колёса машины, и Мартин едва успел затормозить. Яркий свет фар выхватил из темноты силуэт человека, вставшего на пути автомобиля. Лицо разглядеть не получилось, оно было скрыто капюшоном толстовки.

А вот половая принадлежность не вызвала сомнений.

– Если решил свести счёты с жизнью, будь добр, выбери для этого другую машину! – излишне эмоционально выдал Мартин, ухватив парня за плечо и тряхнув со всей силы. – Меня не особенно привлекает перспектива оказаться по милости эпатажного суицидника за решёткой.