Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Утешаю себя тем, что это внушительный срок. За тридцать дней я успею и отдохнуть, и снова возненавидеть свои обязанности. Чем планируешь заняться ты?

– Досмотрю тренировку, пожалуй, а потом снова заделаюсь книжным червем и буду поглощать классические произведения английской литературы в подлиннике. Собираюсь поразить миссис Даглер своими познаниями.

– Неплохо. Совсем неплохо.

– Одобрено Николасом Треверси, – торжественно произнёс Алекс. – Дорогого стоит.

*

Новенький ему не нравился совершенно. Вызывал глухое раздражение каждый раз, когда появлялся в поле зрения, несмотря на то, что старался произвести на всех положительное впечатление.

Многие велись без проблем, Даниэль не пытался скрывать собственное отторжение, желая подчеркнуть его сильнее, чтобы дошло с первого раза. Видимо, Алекс был не таким уж глупым, раз не набивался в друзья, держась на почтительном расстоянии.

В его внешности не наблюдалось ничего от мерзких грызунов, но Даниэль, отводя время под размышления о данном человеке, именовал Алекса не иначе, как крысой. Всё время ожидал подвоха и не верил в широту души. То, что Алекс нашёл общий язык с Гердой, порядком раздражало. То, что Кэрмит умудрился обнаружить в этом человеке неведомое Даниэлю очарование, настораживало ещё сильнее.

Будучи посвящённым в подробности чужой жизни, Даниэль опасался – не без оснований – очередной трагедии. По иному сценарию Кэрмит работать не умел, если и вляпывался куда-то, то по самую макушку.

Заговорить с Алексом Даниэль решился лишь однажды, когда они оба оказались поблизости от конюшен. Дэн хотел посоветоваться с Гердой, но напоролся на её нового приятеля. Молчать, стоя рядом, было нелепо, а очередной побег в качестве руководства к действию не рассматривался.

– Никак не успокоишься? – спросил Даниэль, проигнорировав приветствие.

Алекс стоял, опираясь ладонями на ограждение, наблюдал за действиями персонала. Смотрел внимательно, но создавалось впечатление, что он ничего не замечает. Глядит в одну точку, а перед глазами разворачиваются картины, не связанные с жизнью академии. Плевать ему и на лошадей, и на Герду, и на всё остальное. Он преследует определённые цели, передвигает по невидимой доске шахматные фигурки одноклассников и одноклассниц, используя их в качестве источников информации, марионеток, чьи нити привязаны к его пальцам. Какой вариант не выбери, суть ясна. Он приехал сюда, преследуя определённые цели, не имеющие в основе благородных порывов, предельно далёкие от названного понятия.

Пока другие находили Александра интересной личностью и охотно поддерживали общение с ним, Даниэль готовился к удару в спину. Его не волновало, чья спина в итоге примет в себя острое лезвие, больше напрягал сам факт. Даниэль надеялся вывести Алекса на чистую воду раньше, чем тот перейдёт от аналитической работы к решительным действиям.

– О чём ты? – поинтересовался равнодушно, не глядя на Даниэля.

– О твоих попытках закосить под Шерлока Холмса. Только и делаешь, что цепляешься с расспросами к посторонним людям. Ходишь, вынюхиваешь, лезешь, куда не просят. Если настолько любопытство разыгралось, подойди к нему самому. Спроси обо всём, что интересует.

– К нему? – Алекс откровенно насмехался, изображал неосведомлённость.

– Ты понял, о ком я.

– Понял, да… Но твоя озадаченность жизнью постороннего человека удивляет. Кто ты ему? Брат, любовник или же безумно влюблённый, рассчитывающий на взаимность, но пока её не получивший? Почему так беспокоишься о чужой судьбе, а не занимаешься своими проблемами?

– Лучший друг, прежде всего. На мой взгляд, этого достаточно для заботы о другом человеке.

– Неплохой предлог, – согласился Алекс.

Даниэль собирался бросить ему в лицо обвинения, но тут появилась Герда, спрыгнула с лошади и направилась к ограждению, желая поприветствовать обоих друзей. Пришлось проглотить упрёки и гордо вскинуть голову, проигнорировав насмешку, без труда прочитывающуюся на лице омерзительного типа, чудом завоевавшего расположение некогда здравомыслящих людей.

Загипнотизировал он их, что ли?

Моментами Даниэля посещала нелепая мысль, что Герда считает Алекса милым на почве внешнего сходства с обожаемыми Трэйтонами. Она искренне их любила. Что старшего, что младшего из братьев. Увидела похожий типаж и записала новичка в ряды хороших людей.

Даниэль людей оценивал по иным критериям, и внешность там не служила определяющим фактором.

Он мечтал о единомышленниках, но те, с кем он раньше находился на одной волне, теперь выстроили вокруг себя глухую стену непонимания.

Чем больше времени они проводили с Алексом, тем выше становилась стена, о которую Даниэль уже успел разбить руки, желая достучаться до Герды и Кэрмита. Они не замечали его жертв. Разбей он голову, прошли бы мимо с равнодушным видом.