Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

А казалось бы, близнецы…

Кэри в роли брата смотрелся в разы органичнее.

Герда тяжело вздохнула и потянулась к книге, которую читала уже, наверное, третий год. Не потому, что ей была близка тема, освещённая в романе. Она носилась с этим изданием по причине того, что именно здесь лежала их с Николасом совместная фотография. Снимок, датированный тем периодом, когда Ник впервые её поцеловал и предложил стать его девушкой, а Герда… Герда с гордостью заявила, что любит другого, которому – время показало – не была нужна.

Больше Николас предложение не повторял.

========== Глава 3. Тот, кто приходит на помощь. ==========

Смену сезонов во время пребывания в новой школе, Алекс отмечал больше не по метаморфозам в плане погодных условий, а по переменам, происходившим во внешнем виде учеников. Правила, установленные администрацией академии, призывали в разное время года носить определённый вид школьной униформы.

Тёмно-синяя осень, чёрная зима и чёрно-белая – в клетку – весна. Отличался материал, из которого изготавливались вещи, фасон оставался единым для всех периодов.

Наблюдая за тем, как Николас извлекает из шкафа чёрный костюм, Алекс с удивлением понял, что наступила зима, и совсем скоро начнутся рождественские каникулы, а это значит, что территория школы практически опустеет – большинство учеников разъедется по домам, в академии останутся единицы.

По пальцам пересчитать.

Планов на празднование у Алекса не было. Совершать перелёт в Москву он не собирался, а у родственников в графике передвижения не значился Лондон. Наиболее актуальным вариантом проведения новогодних торжеств оставался один, предполагающий распитие шампанского во время беседы с родственниками в скайпе. Сначала с Бельгией на связи, а потом и с Россией. Или, наоборот, в зависимости от того, с кем захочется поговорить сильнее. И плевать на часовые пояса.

В последнее время Алекс всё чаще склонялся к мысли, что останется наедине с собой.

Поздравит и сестру, и родителей на следующее утро.

Набиваться в гости к школьным приятелям не станет. Всё-таки, как ни крути, а праздник семейный.

Время в «Чёрной орхидее» пролетало стремительно.

Перебирая личные вещи, Алекс обнаружил помимо прочего бумажного мусора письмо из академии. Бумага цвета слоновой кости, эмблема в виде вычурного чёрного цветка, украшающего эфес шпаги.

Изысканные манеры и мужество. Высокие стандарты образования и инновационный подход в области подачи материала.

С момента отправления-получения прошло несколько месяцев, а Алекса не оставляло ощущение, будто это происходило не далее как вчера.

К письму с благодарностью и пожеланиями, подписанному именем нового директора, прилагался свод правил. Памятка для будущего ученика, которую стоит зазубрить от первого до последнего пункта, повесить в изголовье и перечитывать каждое утро. Сделать настольной книгой.

Алекс лениво просматривал свод правил, размышляя о преследовании собственных целей, заставивших сорваться с места и приехать сюда. Добровольно заточить себя в четырёх стенах комнаты общежития и положить немалое количество времени на изучение определённой личности. На взращивание ненависти к ней, на проработку планов мести и осознание, что все они, в конечном итоге, пошли прахом.

Кэрмит Грегори Трэйтон.

Человек, которого предписывалось сжить со свету.

Персональный кошмар.

Персональное наваждение.

Местная знаменитость, получившая скандальную известность и не самый приятный из возможных ярлыков. Немного сумасшедший, не в худшем значении этого слова, немного сумасбродный, очень привлекательный, очень магнетический.

Во всяком случае, для него. А мнением посторонних не было резона интересоваться.

Столкнувшись с ним впервые, Алекс увидел не человека, а красную тряпку, активно мельтешившую перед глазами. Он верил, что в дальнейшем это отношение не изменится, а ненависть будет превалировать над остальными чувствами, давая силы двигаться вперёд и искать методы для свершения грандиозной мести.

Ещё никогда он не был так близок к провалу.

Ещё никогда он не ошибался настолько фатально.

Истории, связанные с именем Кэрмита, заставляли усомниться в правдивости слов Анны. Прежде Алекс принимал обличающий рассказ в качестве аксиомы, теперь находил попросту бессмысленным.

Анна.

Его милая, нежная, чудесная Анна, чей заразительный смех и живой блеск глаз вытеснили из воспоминаний картины событий, развернувшихся на территории морга.

Он верил ей, как самому себе.

В былое время. Не сейчас.

Письмо, полученное в день годовщины, больше не казалось Алексу трогательным, оно напоминало часть театрального реквизита, а то и вовсе – набросок сценария, согласно которому на поле выводят одну фигуру, называют ей имя второго участника процесса, задают условия и требуют разыграть представление. Ради красочного финала можно и собой пожертвовать, только бы отравить жизнь другого человека.